пункта. Написал, что не удивлён. Нашей Нижней Глухомани и на советских картах отродясь не было. На этом месте почему-то Белая Пустошь красуется.
Посоветовала идти лечиться. Ну да ладно. Денег-то всё равно нет: ни на лечение, ни на её услуги. И тем более, на лечение после её услуг.
Кстати, о лечении. Приходил сосед. Предлагал опохмелиться. Пойти искать.
Сделал себе из лопаты плакат на котором на трёх языках написано «Стой, стрелять буду!» И прицел от снайперской винтовки нарисовал. Ходит теперь по деревне, стреляет. Сигареты. Хотя, не понятно, зачем на трёх-то языках. Ведь неделю после Нового года у нас в деревне все только мычать могут. Достаточно было бы на одном тургеневском. А ещё больше не понятно, что это за два других языка. Надо будет спросить, когда у него закончатся сеансы спиритизма.
Скажу честно, если бы за убийство времени была статья, то сегодня я себе честно заработал два пожененных срока.
Пойти, что ли, к соседке? Я ей давно обещал дров наколоть. Там, скажу я вам, стереозвук и полный 5D. Даже пощупать можно. Если сразу не прибьёт.
Не родись красивым, а родись счастливым
Карандашница изнемогала от желания. Воздух был словно наэлектризован и казалось, что все окружающее пространство напичкано необузданной страстью, исходящей из этого логова любвиобилия, распущенности и порока.
Обитавшая там разноцветная братия готова была при первой же возможности ринуться на свою жертву. Целая армия остро заточенных карандашей, каждый со своим характером, от мягкого, покоряющего особо чувственные натуры и до твердого настолько, что каждое его движение разрывало плоть, ждала только сигнала. По ручкам было заметно, что они возбуждены и нервничают. Рожденные под разными логотипами, они с самого своего появления на свет не доверяли друг другу и привыкшие надеяться только на рекламу, старались перещеголять соперниц в блеске, не собираясь упускать шанса броситься в глаза.
Даже знающий себе цену Паркер потихоньку начинал терять терпение. Благородное сочетание перламутра в паре с вкраплениями черного цвета, оснащенное золотым пером, осознавало свое превосходство перед остальными обитателями этого гнезда графомании. Еще недавно, так удачно спасшийся от шипов колес на автомобильной парковке около супермаркета, он считал, что ему несказанно повезло, когда его заметили и подобрали. Сейчас же, все уже не казалось ему таким безоблачным. Он постоянно ловил себя на мысли, что уже давно находится под колпаком.
Один ластик был доволен сложившейся ситуацией – клава не ломалась и хозяин редко пользовался резинкой, развлекаясь с ней, часто на ней же и засыпал, поэтому его здоровью ничего не угрожало и ему не приходилось тратиться, исправляя один бред на другой. Ластик наслаждался жизнью, лениво загорая под настольной лампой.
Надо сказать, что все обитатели карандашницы уже давно бы друг друга уничтожили, устроив чернильное наводнение,
