недобрым словом грабителей. Посмотрев на меня, засучивающую рукава для работы, снял висящий на стене мешок с тряпьем и порылся в нем.
– На, повяжись, а то опять хорошую вещь изгваздаешь, – произнес он ворчливо, протягивая мне кусок белой ткани.
Только развернув ее, я поняла, что у меня теперь есть фартук. Не такой нарядный, какой я видела на кухне, но для работы с тестом вполне сгодится. Я вздохнула, вспомнив выброшенную рубашку. После приключения в королевском дворце она восстановлению не подлежала.
Дед доверил мне просеивать муку, для чего выдал сито и огромный таз, но я зорко следила за тем, чем занимается капитан. Рут Талбах не скрывал секретов мастерства, охотно рассказывал, почему одну часть опары использовал сразу, а вторую убрал «на потом». Старик собирался замешивать два вида хлеба: простой для народа и сдобный для королевского двора.
– Молоко должно быть теплым, но не горячим, и обязательно подсыпь сахарку, чтобы забродило, набралось воздуха. И в тепле подольше расстаивай, следи, чтобы хорошо поднялось, иначе получишь подошву от сапога, а не хлеб.
Когда опара увеличилась вдвое, старик приступил к делу. Я следила за его руками, жилистыми и сильными, легко справляющимися с большим количеством вязкого теста. Закатав рукава рубахи выше локтей, он мешал густую массу, куда подсыпал муку и доливал масло, похожее на наше, подсолнечное.
– А почему вы готовите хлеб на корабле, а не на своей прекрасной кухне?
– Во-первых, мы дома бываем нечасто, если только нужда загонит, а во-вторых, на судне печка лучше приспособлена под хлебные формы. Да и огонь поддерживается круглосуточно, не надо специально разводить. Зачем зря пропадать добру?
– Вы готовите хлеб загодя. Но он же до утра сделается несвежим.
– Много ты понимаешь в нашем деле. Если все оставить на последний момент, можно не управиться. Слышала, королевский двор заказ увеличил вдвое?
Я кивнула.
– А тот простой хлеб, что сейчас напечем, положим в сундуки. Они хоть и не магические, но вполне сохранят его свежим. Даже хрустящая корочка никуда не денется. А вот сдобу будем готовить в последнюю очередь. Уже под утро. Видишь, я опару на нее даже не ставил.
Капитан разложил подошедшее тесто по квадратным формам. Я провозилась с ними битый час, соскабливая гарь и смазывая маслом.
– Тесто перед печью обязательно должно «отдохнуть», – наставительно произнес старик, накрывая формы тонким полотенцем.
На дворе стояла глубокая ночь. Пели сверчки и жабы. Я уже валилась с ног и только и искала место, где бы приткнуть свой зад. Капитан заметил, что я клюю носом и, пожалев, велел идти в дом.
– А вы? – спросила я из вежливости. Совсем не горела желанием остаться.
– Я здесь прикорну. Будет время соснуть, пока тесто для караваев поднимается. Сдоба – она небыстрая. Ей из-за масла и яиц тяжелее воздуха набраться, – приговаривая это, капитан открыл люк, сдвинув в сторону металлический лист у печи.
Воры
