Его организм уже очень плохо переносил ночные бдения. К царскому столу в виде особой милости приглашены были начальник имперских лучников Чжоу Цинь Чень, и. конфуцианец Шунь Юй Ч» Юэ и сановник Ли Сы. Та- Q,, кая милость встала всем троим костью в горле, ибо что ждать от полоумного правителя – никто не знал.
– Как идёт строительство нашего дворца в Эпане?
спросил Ин Чжен, приступая к еде. Ли Сы вкрадчиво объяснил, что невиданный по масштабам дворец почти закончен.
– Как войска, Чень? – повернулся император к Чжоу Циню.
Военачальник заволновался, расклеил липкие губы. Лицо его из шафранового сделалось пунцовым. «Всё прекрасно, государь! – сказал Чень по возможности бодро.
– Ваша мудростьсоединила Поднебесную. Варвары усмирены. Ничто в прошлом не сравнится с вами. Предки, учащие всех, должны были бы учиться у вас, государь!»
Цинь Шихуанди досадливо ударил по столу.
– Неужели я так мудр, – спросил он, – что все дела мои благостны?
Фантом… Глупость, сказанная мною, становится мудростью, зло, сделанное мной – праведным делом! Ложь? Лесть? Но если все живущие подтвердят, что это правда? Кто мне судья? Предки? Их нет! Все книги в моих руках, я истреблю память о них. Потомки? Ха! На днях я помиловал 700 тысяч приговорённых к кастрации и они трудятся у Мынь Тяня на Великой стене. Но если бы не помиловал? Кто посмеет мне сказать о потомках?» Цинь Шихуанди закрыл. лицо руками и тяжело вздохнул. «Фантом!» – повторил он, – Чтобы стать мудрым, хогда поглупели окружающие. И что есть пища мудрости? Факты? Но факты – лишь послушные орудия во властных руках. Мудрецы истолковывают факты всякий по-своему и побеждает тот, кто наберёт больше фактов. Смешной фантом! Всё сон в нашем смертном мире, все вы мои сновидения! Я нуждаюсь в бессмертии, ибо вы все погибнете без меня, или точнее, погибнете со мной вместе! Вы неспособны изречь большее, чем я вложу в ваши уста!» Цинь Шихуанди опустил взор в чашку с рисом, тяжело вздохнул. «Мне одиноко с Вами! – продолжал он, помолчав, – Мне все труднее говорить, поскольку слова мои упираются в меня же… Я почти разучился разговаривать в мире послушных теней. Спорьте со мной! Ну! Конфуцианенец Шунь Юй, я приказываю возражать мне!» Шунь Юй Юэ дрожащими руками отложил в сторону рисовые палочки, которые и прежде держал без нужды. «Государь! – начал он, запинаясь, ибо никакой ритупал не мог подсказать, как вести себя в таком случае. – Великий государь! Вы слишком пренебрегаете советами древней мудрости, вы делите собой добро и зло – сами же указываете, что вы иногда несправедливы! Стало быть и вы взяли моральные нормы у древних шан и чжоу! Вы говорите, что люди – ваш сон, но ведь они были и прежде, при древних царях!» – Шунь Юй Юэ замолк, чувствуя, что сказал слишком много. Как истинный подданный он выполнил приказ и готов был умереть с чистой совестью. Цинь Шихуанди почернел ликом, заскрипел зубами. «Вот как? – угрожающе спросил он, – Военачальник Чень, ты тоже
