и не имея поддержки ни в лице школьного руководства, ни в лице его родственников.
Теперь у Валентины Михайловны задергались оба глаза, а выражение лица напоминало застывший слепок восковой маски. А я, тем временем, продолжила.
– Вы же только усугубляете ситуацию. Поймите, если не поставить Михаила на место сейчас, в еще довольно юном возрасте, после может оказаться поздно. Его непослушание окончательно войдет в привычку, неуважение к взрослым закрепится как вредная черта характера, а баловство и капризность превратятся в высокомерие и эгоизм.
– Вам не кажется, что вы переходите черту, дорогая Екатерина Алексеевна?
Как этот мужчина умудрился подойти так близко, только что же стоял в паре метров от меня. Я невольно подалась назад, но успела непроизвольно вдохнуть терпкий хвойный аромат мужского парфюма. А еще почувствовала исходящий от Ратникова жар, он словно маленькое солнце, излучал непонятную силу, мгновенно окутавшую меня с головой. Я чуть не захлебнулась в ней.
Инстинктивно защищаясь, не заметила, как положила ладонь на грудь мужчины, попыталась физически оттолкнуть настырного мецената, но руку тут же перехватили и мягко сжали, так что я задохнулась и закашлялась. Попыталась вырвать руку – ее нагло удержали.
Я вскинулась и тотчас угодила в капкан. Но теперь взгляд Артемия Дмитриевича не был холоден, наоборот, появился странный блеск в глазах. Я смотрела как завороженная, не в силах оторваться. А потом мужчина разорвал контакт и неспешно вернулся на прежнее место. Я сглотнула, перевела дух. Да что со мной, что за наваждение? Реагирую как какая-то малолетка.
Как сквозь толщу воды до меня доносились отдельные слова заново начавшегося разговора.
– Думаю, Валентина Михайловна, наше маленькое недоразумение можно легко и просто разрешить.
– Да-да, Артемий Дмитриевич…
– Раз учитель так ратует о моральном облике своего ученика, что безусловно, вызывает уважение, следует пойти навстречу Екатерине Алексеевне, как вы считаете?
– Разумеется. А что вы имеете в виду?
Последовала недолгая пауза, во время которой я явно услышала сдержанный смешок и насторожилась, потрясла головой, окончательно приходя в себя. И с подозрением обратила взор на недавнего собеседника. На его губах теперь играла легкая улыбка. Что бы это значило?
– Давайте поступим следующим образом, дамы. Экскурсия все же состоится, – Ратников поднял указательный палец, пресекая мое закономерное возмущение, – но племянник будет наказан по всей строгости за свое неподобающее поведение.
Директриса одобрительно закивала. Но я не спешила радоваться. Мне так и чудилось жирное многоточие в этом неожиданном предложении.
– А чтобы Михаил четко усвоил нормы поведения, предлагаю Екатерине Алексеевне лично контролировать процесс воспитания в дальнейшем.
Я подскочила, позабыв о недавнем странном происшествии.
