за порогами. Однако казаки не обратили на этот указ никакого внимания; Запорожская Сечь продолжала существовать, и вскоре слава о ней распространилась по всей Украине.
За 10 лет после Люблинской унии земли на Днепре в районе Канева и Черкасс, в Подолии и на границе со степью уже не считались такими опасными, какими они были 50 лет назад, во времена Острожского и Дашкевича. Подвиги запорожских казаков Вишневецкого, походы московских воевод и набеги донских казаков, обосновавшихся в нижнем течении Дона к середине XVI в., ослабили татарскую угрозу. Театр войны между Оттоманской империей и народами Восточной Европы переместился из Дунайских стран и Карпат на все Северное Причерноморье, а инициатива в борьбе с оттоманами перешла от запуганных венгров и недовольных поляков к новым сообществам пограничных стражей на Днепре и на Дону, а также к московским царям.
Турки это хорошо понимали, и в 1568–1570 гг. великий визирь Соколлу Мехмед-паша – серб из Боснии – предпринял большой поход против Москвы. Он вынашивал далекоидущие планы: построить канал, который должен был соединить Волгу и Дон. Но под Астраханью турецкую армию разбили (1569), а большой набег крымских татар, хотя и оказался очень разрушительным для Московии, не изменил соотношения сил. Разгром турок в морской битве при Лепанто, а также война с Венецией и Испанией отвлекли на себя внимание Соколлу, и новых операций против Москвы и казаков турки не производили. Когда же, в последний год своей жизни, Соколлу снова обратил взор на черноморское побережье, он попытался лишь заменить иранское владычество над Грузией и Дагестаном на турецкое (1578).
Украина несколько лет наслаждалась относительным спокойствием, и за это время днепровские земли и Подолия достигли процветания. На этих обширных плодородных землях продолжал существовать старый порядок, о котором давно уже забыли в Литве. Система помещичьего землевладения не заходила далеко на юг от Киева; в районе Черкасс до середины XVI в. только три поместья принадлежали дворянам: остальными землями владели крестьяне.
До Люблинской унии литовское правительство ограничивалось лишь назначением старост, занимавшихся управлением, а люди жили общинами, которые они сами и организовали. Поселенцы выбирали из своей среды доверенных людей на посты судей и чиновников и собственными силами защищали самих себя и границы государства.
Но как только по Украине прошел слух, что она должна перейти под власть польской короны, переселение людей с западных земель в восточные, которое до этого было единичным, приобрело массовый характер. «Когда был обнародован указ сейма о том, что через десять лет все крестьяне будут прикреплены к земле, – писал Антонович, – началось повальное бегство. Крестьяне уходили, не выполнив условий своего контракта; за этим следовала общая миграция и погоня. Чем дальше лежали новые земли, тем лучше, поскольку там было легче спрятаться. Изо всех частей Великого княжества крестьяне бежали в степь, которая давала им огромные преимущества.
