большого блокнота, который застегивался на замочек с секретом. У Жюдит был круглый, легкий, текучий почерк. Такой почерк, по словам экспертов, соответствует характеру приветливому, деликатному и сдержанному…
Еще бы!
Она написала:
А что, если я, как Красная Шапочка, угодила в логово Волка? Кто придет мне на помощь, если он не только замкнутый и гениальный, как о нем говорят, но и извращенец, охочий до свежего молодого тела? Да и его жена не показалась мне такой уж уравновешенной…
Внезапно между ней и страничкой блокнота возник образ: граффити на стене туалета автосервиса. А за ним последовал еще один: перевернутый крест, вырезанный на дереве вместе с ее инициалами… Все эти сообщения были адресованы ей. Уж нет ли тут скрытой камеры? Жюдит видела такие в «Кровавых играх»: одна была прикреплена к лейке душа, другая – над кроватью друзей, а третья – в туалете.
Комната, где она спала, была отделана в сиреневых, белых и розовых тонах, короткие поленья уютно потрескивали в маленьком камине, а на окнах висели тяжелые шторы, чтобы холод в плохую погоду не проникал в комнату. Все сделано для того, чтобы гость оказался в тепле и уюте. Там была даже кровать под балдахином. Наверное, чтобы лучше спалось?
«Прекрати эту паранойю. Ты ведь знаешь, зачем приехала сюда. Тебе удалось сюда войти. Теперь надо подумать, с чего начать. И что именно ты ищешь?»
Жюдит бросила быстрый взгляд на время на смартфоне. «Ого, надо спускаться. Они ждут меня к обеду. Кстати, я пока не видела в доме никакой прислуги, и очень удивлюсь, если узнаю, что они сами и готовят, и наводят чистоту в доме…»
Она соскочила с кровати, бросила последний взгляд на свое отражение в зеркале душевой и вышла.
Дойдя по коридору до блестящих, лакированных ступенек лестницы, которые скрипели при каждом шаге, Жюдит не стала торопиться, а принялась спускаться медленно и плавно, без шума.
«С чего это вдруг? Ты что, боишься, что тебя обнаружат? Что ты здесь не на своем месте?»
Снизу доносились голоса. Морбюс и Артемизия. Жюдит находилась слишком далеко, чтобы понять, о чем идет речь, и ей пришлось еще спуститься, инстинктивно стараясь двигаться бесшумно.
– Ну, скажи, ведь это напоминает шпионаж, дорогая. Что за игру ты затеяла? Ты же опережаешь период обыкновенного расследования…
– Ты ей доверяешь? – раздался снизу голос Артемизии.
Вопрос заставил ее вздрогнуть и остановиться. Тем более что задан он был жестким, металлическим голосом. Жюдит застыла на середине лестницы.
– Что ты хочешь сказать? – ответил голос Морбюса.
– Ты не находишь странным, что она явилась к нам якобы чтобы писать диссертацию? Не допускаешь мысли, что это может быть одна из твоих чокнутых фанаток?
– А что это меняет? Завтра она уедет.
Наступила тишина.
– А если, хуже того, она искала что-то другое?
– Что-то
