сами руки сложены крестом, а ноги – буквой V. Такое оформление сцены было призвано защитить пациента от самого себя, а в конечном итоге обернулось против него.
Никаких следов борьбы не наблюдалось. «Почему?» – спрашивал себя Мартен, ощутивший вдруг полное изнеможение. Он слишком много видел, слишком много слышал. Следователи и судьи тратили время на то, чтобы заполнить брешь, которая продолжала расти. Чем больше преступлений раскрыто, тем больше возникает новых. Тогда зачем все это? Та эпоха, когда он полагал, что его ремесло может чему-то послужить, давно миновала.
Мартен почувствовал, что мозг вот-вот взорвется, и кашлянул. Самира обернулась.
– Ты уже здесь?.. Мало похоже на милую картинку, а? Как, по-твоему, что могло натолкнуть на мысль сотворить такую жуть?
Она произнесла все это таким тоном, словно говорила о погоде. Это вернуло Серваса к действительности. Взгляд со стороны и хладнокровие Самиры Чэн как нельзя лучше настроили его на рабочий лад.
Визуально это была совсем другая история. Самира походила на сыщика, как тыква с Хэллоуина на китайскую вазу. Глаза, жирно подведенные черным карандашом, придавали ей вид одновременно чарующий и пугающий. Темные волосы были подстрижены кое-как, а экстравагантный прикид – виниловые брюки, кожаная куртка с заклепками и черная футболка – придавали ей вид скорее хозяйки маникюрного салона, чем следователя судебной полиции. Она жевала резинку, а пред тем как объявить результаты осмотра, выдула большой пузырь и громко его хлопнула.
– Это пугает…
– А где судмедэксперт?
– Она уже в дороге, – ответил Венсан Эсперандье.
Она… На весь институт судебно-медицинской экспертизы Тулузы была всего одна женщина: доктор Фатия Джеллали. Компетентная и профессиональная до кончиков ногтей. Так что новость была хорошая.
Венсан выглядел побледневшим – видно, это зрелище и его тоже потрясло.
Один из техников склонился над кровавым пятном на матрасе, предварительно смочив его небольшим количеством физраствора, прежде чем взять мазок на анализ. Сервас наклонился к краю кровати: он только что там что-то нашел. На самом краю матраса. Там, где бессильно свешивалась рука убитого.
Деталь необычная. Несообразная общей картине. Непостижимая.
Это была нарисованная кровью спираль…
Можно было подумать, что покойный, хотя его рука была пристегнута ремнем с металлической пряжкой, нарисовал спираль ногтем, обмакнув палец в кровь, не успевшую свернуться.
Что это? Чисто рефлекторный жест или оставленное им послание?
Сервас выпрямился. Он почувствовал, что здесь произошло что-то необычное. Это дело не было похоже на другие. Мартен зна́ком подозвал фотографа и указал ему на символ. Сверкнула вспышка.
Подошел Эсперандье и тоже наклонился над странным символом, ясно различимым на фоне запекшейся темной крови.
Великолепно
