style="font-size:15px;"> Рубен пошёл в ванную, чтобы набрать ему чашку воды из-под крана – и застыл на пороге.
Понтер на самом деле был откуда-то не отсюда. В этом не осталось сомнений. О, не смыть за собой унитаз – это не так уж необычно, но…
Но Понтер не только не смыл – он ещё и подтёрся лентой с надписью «Продезинфицировано для вашей защиты» вместо висящей тут же туалетной бумаги. Никто, даже житель самой отсталой страны третьего мира не сделает такой ошибки. А ведь Понтер явно был из технически развитого общества; об этом свидетельствовал загадочный имплант у него на левом запястье.
Ладно, подумал Рубен, лучший способ побольше узнать об этом человеке – поговорить с ним. Он определённо не может – или не хочет – говорить по-английски, но, как говаривала бабушка Рубена, на английском свет клином не сошёлся.
– Понтер, – сказал Рубен, произнеся единственное слово, которое выучил прошлым вечером.
Пришелец довольно долго молчал, его голова была немного наклонена в сторону. Потом он кивнул, будто соглашаясь с кем-то, но не с Рубеном.
– Рубен, – произнёс он.
Рубен улыбнулся.
– Правильно. Меня зовут Рубен. – Он говорил очень медленно. – А тебя зовут Понтер.
– Понтер, ка, – сказал Понтер.
Рубен указал на имплант на левом запястье Понтера.
– Что это? – спросил он.
Понтер поднял левую руку.
– Пасалаб, – сказал он. Потом произнёс это слово снова, медленно, по слогам, должно быть, догадавшись, что начался урок языка. – Па-са-лаб.
И тут Рубен осознал свою ошибку: соответствующего английского слова попросту не существовало. Ну, может быть, «имплант», но это слишком общий термин. Он решил попробовать что-нибудь попроще. Он поднял вверх один палец.
– Один, – сказал он.
– Колб, – отозвался Понтер.
Он показал два пальца, как знак победы.
– Два.
– Дак, – сказал Понтер.
Три пальца.
– Три.
– Нарб.
Четыре пальца.
– Четыре.
– Дост.
Полная рука, пять растопыренных пальцев.
– Пять.
– Айм.
Рубен продолжил, добавляя по пальцу уже левой руки, пока не выучил числительные от одного до десяти. Потом попробовал их вразброс, чтобы посмотреть, будет Понтер называть их одинаково, или он их придумывает на ходу. Насколько Рубен мог судить – он и сам не очень хорошо помнил эти незнакомые слова, – Понтер в показаниях не путался. Это была не шутка; это был настоящий язык.
Потом Рубен стал указывать на части тела. Он ткнул пальцем в свою бритую голову.
– Голова, – сказал он.
Понтер указал на собственную голову.
– Кадун.
