отступили на шаг назад. Красинский помолчал, прищурившись, рассматривая фиолетовую в сумерках реку Вислу. Поднялся холодный, резкий ветер.
Я поежилась:
– Точнее… На вас след Тени, я его чувствую.
– Всего раз прогулялся в Тень, – прищурился старик. – Нельзя, что ли, вспомнить молодость? Там сейчас интересные дела творятся. Ходят любопытнейшие слухи…
Я нахмурилась. Дела мне нет до теневых сплетен.
– Никому нельзя ходить в Тень, – глупо сказала я. – Вы временно задержаны. Наше начальство скоро будет.
Это правда. Никому нельзя ходить в Тень.
Тень – это отдача. Тень – темная сторона того, что мы делаем. Каждый раз, когда мы используем заклятья, зачаровываем артефакты и управляем вероятностями, мы тратим энергию, которая циркулирует в мире, как вода: из облаков в океаны, а затем, испаряясь, снова в облака.
Так вот, если мы управляем облаками, то темные, черные воды – это Тень. В каждом городе, в каждой стране, в каждом уголке, где есть маги и практикуется волшебство, можно открыть дверь на ту сторону.
Кто-то играет с Тенью. Кто-то заходит в нее, как в ночной клуб или бордель. Кто-то в ней живет. Официально вход в Тень запрещен и уголовно наказуем.
Мы ничего не знаем о Тени, но тем не менее, она о нас знает все.
Когда прибыл Пройсс, я лишь отвела глаза – что за дела, даже нельзя спокойно съесть рогалик после тяжелого трудового дня! Куда смотрит патруль…
А Красинский… Старый антиквар лишь ухмыльнулся мне, забираясь в полицейскую машину.
– Рогалик необходим, – проговорил Майло, и мы потащились обратно на площадь.
– Когда они уже нормально отладят контроль? Мало ли, какие еще беглые преступники скрываются в городе средь бела дня.
– Да никогда, – фыркнул напарник. – Будто ты не знаешь, насколько гнилая комитетская система. Она хорошо работала, когда магия не была такой популярной. А все перемены, что в ней происходят, все еще больше запутывают.
– А все клятый Пройсс, – мы оседлали любимого конька: обругивание начальника. Если бы в нашем комитете проводили олимпийские игры, мы с Майло получили бы золотую медаль по данной дисциплине. В ход шло все: от промашек шефа такой давности лет, что нас еще и в помине в Комитете не было, до пройссовой манеры пить чай (издавая отвратительные звуки!) и старомодной шляпы с полями.
Пока мы не съели по три рогалика, а небо над городом окончательно не стемнело, мы не унялись.
***
Наступила среда.
Обычно я не ставлю будильник, поскольку сплю очень чутко и к нужному времени всегда оказываюсь на ногах. В этот раз я проснулась от раскатов грома.
Я оставила окно приоткрытым, и на широкий подоконник сыпалась водяная пыль. Потом получатся просто шикарные разводы грязи. Я широко зевнула, подползла по кровати к окну и закрыла створку.
