в парке. Впрочем, я подумаю, прежде чем что-то возобновлять.
– Угрызения совести?
– Возможно.
– Простите. Обычно угрызения совести бывают после.
– Договоримся сразу. что я не такая, как другие, потому что у меня они – до.
Она сделалась серьезной.
– И подумать только, что у нас нет даже такого оправдания, как любовь! Мы не любим друг друга, вы сами много раз мне это говорили. Вы меня не любите, я тоже вас не люблю. Тогда все это только ради того, чтобы…
Я должен был напрячь слух, таким тихим стал ее голос.
– Я не узнаю себя. Все, что я думала об этом раньше, рухнуло. Я никогда не подумала бы, читая ваше первое письмо, что приду к этому так быстро.
Она сделала попытку засмеяться.
– Должно быть, во мне есть другая женщина. И это именно она пришла сюда сегодня вечером.
– Конечно, она. А поскольку она здесь, могу ли я попросить у нее залог прихода на следующее свидание?
– Продолжайте. Она потом посмотрит. О чем идет речь?
– Собственно говоря, это не один залог, а два или даже три…
– Три! Бог мой!
Она снова засмеялась, но в ее смехе явно сквозило нетерпение.
– Похоже, вы предпочитаете все делать сериями. Что ж, я вас слушаю…
– Так вот. Я хотел бы знать, то есть услышать непосредственно от вас, могу ли я воображать ваш… Ну, тот самый размер: 34, 35, 36 и так далее.
Наступило молчание.
– Вы в затруднении?
– Признайтесь, вопрос не из легких. Вы рядом со мной, одна ваша рука у меня на плече, другая – перебирает мои волосы. И еще хотите, чтобы я…
– О, я ведь прошу такой безделицы! Просто новой пищи для моего воображения, когда вы уйдете.
Она явно заколебалась.
– Ну, хорошо. Чтобы не мучить ваше воображение я постараюсь обойтись без всяких оговорок и обходных путей, и скажу, что вы можете воображать себе 34—35. Это вас устраивает.
– Это великолепно!
– Очень рада, потому что в данный момент больше ничего вам не могу предложить, дорогой сударь.
Она снова говорила насмешливым тоном, который всегда был для нее лучшей защитой.
– А второй задаток?
– Встаньте.
Она подчинилась.
– Я хотел бы сейчас встать перед вами на колени.
– Разрешаю вам это.
– А теперь я хотел бы поцеловать вашу ножку там, где кончается чулок.
– О, я думаю, что это будет очень неосмотрительно.
– Ба! Вы так надежно закутаны, а ваши ножки словно заперты на замок. Кто бы мог заставить их раздвинуться?
Я услышал шелест ткани и представил себе, как он прижимается губами к нежной коже ее ноги выше колена. Мне послышался даже что-то вроде глухого, жалобного стона.
– Хватит, – сказала она наконец
