выбирал первый. Взял южную, с видом на реку. Не самая высокая, но по-своему красивая и уютная, но как все здесь, попорченная временем. Во многих помещениях протекали крыши, не было стекол или отошла штукатурка. Потому всеобщее расселение планировалось не скоро. Цер был первым кто закончил срочный ремонт и отделился. Хотя это громко сказано. Все время он по-прежнему проводил с братьями, а в апартаменты свои уходил переночевать.
Ксин долго бродил по двору, словно не решаясь войти внутрь. Хотел видно наткнуться на кого из братьев и спросить совета, как быть? Нужно рассказывать о Церусе остальным, или тихо отнести корзинку к дверям его башни? Ведь и правда, что такого?
А спросить хотелось сильно и так, чтоб не у всех на виду. Не сразу, а тихонько, на едине. Чтоб не осмеяли всей стаей, как пустобреха.
Никого не встретил. В выходной братья не торопились на прогулку. Отсыпались видно или ели. Это только они с Цером, глупцы, вскочили ни свет, ни зоря. Порыбачили… Все беды от баб.
Желудок заурчал напомнив, что он не завтракал, а ведь солнце уже высоко. Пока думал, бродил, время подошло к обеду. Хочешь, нет, а зайти надо.
Братья всей стаей сидели за длинным столом и неспешно разговаривая, обедали.
В большой просторной комнате было довольно темно. Витиеватые окна, заросшие пылью, за зиму никто так и не удосужился отмыть. Альфа не заставлял, а сами… Инициатива наказуема, да и зачем? И так хорошо. Меньше видно паутину, густо завянувшую богатые лепные узоры на стенах и потолке.
А мебель, добротную, дубовую, оставшуюся от прежних хозяев, отмыли. Тут по первой её конечно не было. В кухне стояли только узкие разделочные столы и пара лавок. Это уже они сами натащили сюда разного скарба. И стол этот здоровенные. Перенесли из главного зала. Огромного. Такой зимой не протопишь, да и много ли надо для двадцати харь? А тут хорошо получилось, столик, стулья.
Сейчас бывшая кухня по виду своему и запаху больше походила на казарму. Настоящее волчье логово. Ну то, которое не тронула рука самки. Мужская берлога. Двуликие не особо заморачивались на мелкие детали, пыль и уют. Они занимались делами более насущными, потому везде, где захватывал взгляд, валялись кучи вещей, обувь одежда, лошадиная упряжь. У стен постели. Хотя несведущий в таких делах обыватель, принял бы их за обычные свертки шкур. По сути, они тем и были, шкуры, сшитые в полотна. Чтоб можно и постелить, и укрыться. В мехах у двуликих были разные предпочтения, одни спали на медвежьем, другие на лисьем. У Сфелера из рысьих шкур, а Марион тот вообще как-то заморочился и заказал себе покрывало из белок. Дорого обошлось…
На столе, который поменьше и сдвинут к очагу, нестройные горы посуды, кружек и кубков. Десятки ложек и ножей, разномастных по ценности и возрасту, ссыпаны в большую кастрюлю. Тут же вертела с остатками пригоревшего мяса.
Только оружию в этой комнате уделили особое внимание, развесили по стенам в относительном порядке. Но гвозди вбивали без уважения
