наставницы Лиза чувствовала себя спокойнее.
Наталью, которая никак не могла оправиться, опросили прямо в лазарете. А вот Бельскую, как и всех остальных, вызвали отдельно.
Для допроса институт предоставил кабинет литературы. В просторном помещении вдоль стен стояли книжные шкафы, над которыми тесным рядом висели портреты русских классиков. Все запылённые и выцветшие от времени.
Занятия в этот день были отменены, поэтому на коричневой доске мелом значилась вчерашняя дата, которую никто не потрудился стереть. Тряпка была сухой и грязной, а вдоль плинтуса под доской скопились белые меловые крошки. Ужасная неопрятность, как показалось Лизе. Случись проверка, досталось бы всем.
Но пристава вряд ли волновала грязная доска в кабинете литературы или плохо вымытые окна, на которых приметно выделялись разводы. Жирная чёрная муха билась о стекло и отчаянно жужжала в попытках вырваться на волю, в сад. Однако никто не обращал на неё внимания.
Иван Васильевич Шаврин занял место за учительским столом. Он разложил свои бумаги и делал пометки, покуда Лиза отвечала на его вопросы, а сам всё поглядывал то на девушку, то на её классную даму, которая сидела позади. Сама Лиза села за первую парту напротив учительского стола. Так, чтобы и говорить было удобнее, и видеть, что именно пишет Шаврин на своих разлинованных листках из толстой синей папки.
– Бельская Елизавета Фёдоровна. Семнадцати лет от роду. Единственная дочь действительного тайного советника Фёдора Павловича Бельского. Всё верно? – пристав прищурил водянистые глазки.
– Верно. – Девушка медленно кивнула, поборов желание оглянуться на классную даму.
– Вчера около шести часов утра вы и ваша подруга баронесса Наталья Францевна фон Берингер обнаружили мёртвыми графиню Ольгу Николаевну Сумарокову и княжну Татьяну Александровну Разумовскую, – Иван Васильевич читал с листа. – Кем вы приходились покойным девушкам?
Пристав оторвался от бумаги в ожидании ответа.
– Мы дружим с тех пор, как поступили на учёбу, – девушка нахмурилась.
Стоило бы сказать «дружили», но Бельская не решилась.
– Вы проживали в отдельной комнате вчетвером? – уточнил Шаврин.
Вряд ли пристав не знал о том, что дворянкам и дочерям крупных меценатов предоставляли собственные спальни. Порой княжны и принцессы крови и вовсе проживали в гордом одиночестве. В общих дортуарах жили в основном мещанки и дочери более мелких чиновников. В некоторых классах даже по несколько десятков человек ютились в довольно прохладном помещении, как в казарме.
– Да, у нас своя спальня на втором этаже, – подтвердила девушка. – И ванная комната тоже отдельная от общей.
– В ней нашли Ольгу Сумарокову. – Пристав сверился с бумагами.
– Все четыре девушки заслужили своё право как на отдельную спальню, так и на умывальную комнату, – подала голос Анна Степановна.
