идентичного яда растительного происхождения. Большего, увы, сказать не могу.
Анна Степановна снова зашептала молитву. Голос её сделался тихим и наполненным слезами.
– И Оленька? – прошептала Лиза, не веря услышанному. – Ольгу тоже отравили?
– Она, вероятно, почувствовала себя нехорошо ночью и побежала в уборную, но там ей стало плохо. Ольга Николаевна упала и ударилась головой. – Лицо пристава приобрело суровое выражение. – Яд вызвал остановку сердца. Поэтому, Елизавета Фёдоровна, если вы что-то знаете, я прошу вас всё мне рассказать. Быть может, вы что-то пили или кушали отдельно от того, что вам предлагалось в буфете накануне?
Лиза задумчиво покачала головой.
– Никаких гостинцев никому не передавали?
– Нет. Ничего такого.
– Фрукты? Яблоки, к примеру? Груши? Сладости, может? Вспоминайте, любезная Елизавета Фёдоровна, – пристав подался вперёд. – Вы гуляли в саду? Ходили в церковь? Брали что-нибудь у кого-то?
Она честно пыталась восстановить в памяти день накануне трагедии и без посторонних просьб. Снова и снова прокручивала в голове события, которые могли привести к гибели её подруг, столь внезапной и чудовищной, да к тому же одновременной. Но их дни были похожи один на другой. Никаких случайных встреч или незапланированных угощений. Они все четверо делали одно и то же, ели и пили одно и то же, а по Смольному передвигались неразлучной четвёркой в сопровождении классной дамы. Однако же Ольга и Татьяна погибли. А они с Натальей разве что переживали страшные последствия, но самочувствие их нисколько не пострадало.
И всё же слова Шаврина заставили Бельскую снова погрузиться в размышления. Любая, даже самая незначительная на первый взгляд деталь могла помочь следствию.
– Таня имела дурную привычку грызть карандашный грифель, – Лиза в задумчивости закусила губу на мгновение. – Но ведь подобное не приводит к смерти?
– Нет, разумеется, – сказал пристав с мрачной серьёзностью. – А что же ваши покойные подруги, Елизавета Фёдоровна, довольны были своей судьбой? Ни на что не жаловались?
Анна Степановна, кажется, не уловила суть вопроса, а вот Лиза почувствовала, как внутри всё похолодело.
Девушка невольно прижала руку к шее.
– Полагаете… самоубийство? – Эта версия никак не вязалась с той картиной мира, в которой они жили счастливо и весьма беззаботно, если не считать тягот учёбы. – С чего бы им на такое решиться? Да ещё и обеим сразу? Это ведь большой грех. Да и на них не похоже. Олю вы не знали, но она была девушкой жизнерадостной и всегда всем довольной. А Танюша так вообще только о свадьбе и говорила. Планы строила. Нет, – Лиза отчаянно замотала головой. – Нет, они не могли.
– Как вы посмели вовсе предположить подобное! – возмущённо вмешалась в разговор Анна Степановна. – Мои воспитанницы учились блестяще, ни в чём затруднений не испытывали и всем служили примером для подражания!
– Хорошо-хорошо! –
