я их так называю! Этот больничный комплекс очень старый, в туристических путеводителях описывается, как часть Монастырского владения. Тогда часто при монастырях строили богоугодные заведения. Знаете, наверное?
– Да. Я знаю. Жаль, что это правило недействительно в наши дни.
– Жаль. Но нашей сегодняшней проблемы это не решило бы. – Почесал лоб доктор. – Здесь, в этой части парка наш корпус – последний. Дальше только запущенные непролазные заросли и развалины монастырской часовни. И вот, представьте себе, этот угол облюбовала местная молодежь, объединившаяся в неформальную группу. Они носят черную одежду, красят волосы и лицо сажей, как я предполагаю, судя по их внешнему виду. Многие прокалывают уши, брови и губы отвратительными железными штырями.
– Они вам мешают?
– Время от времени. Такое соседство с больницей не всегда приятно. Они нервируют пациентов, бывает, что шумят по ночам. Но не часто.
– Почему не обращаетесь к участковому уполномоченному с этим вопросом?
– Ну что вы, сразу уж прямо и к участковому. Все-таки это дети…. Им нужно как-то самовыразиться…. Я надеюсь, что они сами уйдут с этой территории. Повзрослеют, в конце концов.
– И все-таки я передам этот сигнал в участковую службу. Уж не обессудьте.
– Как вам будет угодно. – Не стал спорить Мамонтов. Вынул из старенького принтера лист бумаги, протянул его Гирсу. – Вот адреса наших санитарок.
– Спасибо.
– Что-то еще?
– Пока это все. Извините, что отнял у вас так много времени.
– О чем вы говорите. – Слабо улыбнулся Рудольф Петрович. – Я был рад помочь. Хотя, скрывать не буду – я очень огорчен смертью бабы Зины. Понимаете, когда столько лет живешь с человеком в одном доме, он становится почти родным.
– Понимаю.
Инспектор и доктор вышли из кабинета, не спеша двинулись к холлу.
– Эти стены помнят не одну тысячу больных. – Негромко произнес Мамонтов. – Они слышали столько криков боли и жизненных историй, что, умей они говорить, могли бы надиктовать не одну книгу, а десяток, а то и больше.
– Это хорошо, что они не умеют говорить. – В чуть заметной улыбке покривил губы Гирс. – Чужая боль – тяжелая ноша.
– Согласен! – тут же откликнулся доктор. – Ох, как согласен. Представьте себе, баба Зина обладала потрясающей памятью! Даже в свои семьдесят лет она помнила всех бывших пациентов не только в лицо, но и по имени – отчеству. Могла вдруг спросить у кого-нибудь про родившегося десять лет назад ребеночка, или про тетушку с дальнего города. Как она все это держала в голове, просто загадка!
– Да. Загадка. – Задумчиво пробормотал Даниил. – Какую-то загадку она унесла с собой этим вечером.
– Нет слов…. – покачал головой доктор.
Они подошли к входной двери. Полицейский внимательно осмотрел сложную баррикаду из фанеры и старых кроватей. Вдруг спросил:
– Можно
