креститься на икону Николая в углу с пришепетыванием «свят, свят, свят». Здесь и сообщили ему о прибытии следователя.
XXIV
Отдохнувший после приезда в фешенебельном «Самсоне» Сыромятников излучал энергию. Протоколы, которые перед поездкой к министру Аркадий Павлович аккуратно собрал в папке, скомканной кучей были вытащены им из портфеля и оставлены на полицмейстерском столе. «Не иначе, подлец, проглядел только в номере», – понял хозяин петергофской полиции.
– Ничего полезного, – сообщил Сыромятников. – Свидетели путаются, врут, у страха, как говорится, глаза велики… Впрочем, один документик я все-таки у себя оставил.
«Явно чей-то сынок, – разглядывал полицмейстер варяга. – Сыромятников, Сыромятников… не бывшего ли начальника второго отдела отпрыск?»
Никодим Петрович весело смотрел на него.
– Что прикажете делать? – рассеянно спросил Аркадий Павлович.
– Делать вам ничего не надо, у вас по горло других хлопот: почитать местную прессу, так здешний народец весьма шаловлив – в кабаках пьянки-гулянки, крестьяне из-за межи смертным боем дерутся, одному простолюдину, если не врут эти канальи репортеры, так и вообще лошадь откусила нос.
– Тем не менее я к вашим услугам, – отвечала за бедного полицмейстера служебная привычка.
– В таком случае не могли бы вы мне рекомендовать какой-нибудь ресторанчик?
– Простите? – не расслышал полицмейстер.
– Ресторанчик, – вкрадчиво повторил Сыромятников, – с кухней, гарантирующей приятный после обеда отдых.
– Петров! Петров! Проводи господина следователя в «Трувель»!
– Пожалуйте, ваше благородие. – Урядник готов был подхватить под локоть и Сыромятникова.
– Более ничего? – рассеянно спрашивал полицмейстер.
Сладкая улыбка Никодима Петровича не оставила сомнений в том, что более ничего.
XXV
Несмотря на издевательский совет, Аркадий Павлович продолжил поиски. Злосчастное кладбище «обнюхали» теперь уже самым тщательным образом. Как и подозревал полицмейстер, открытий подобное рвение не принесло. Обнаруженная в береговых камышах землянка хранила в себе лишь раскромсанные сети и раскрошившиеся поплавки. Становой пристав Марычев, человек без воображения, предлагал немедля разрыть «безродные» могилы, но от мысли, что один из гробов преподнесет сюрпризец, у Аркадия Павловича начинали вибрировать пальцы рук.
Бесконечно сортируя свидетельства и доклады, он все более ужасался будущему, в котором светила ему позорная отставка. Репутацию петергофской полиции не спасало даже то обстоятельство, что за время лихорадки с гусаром удалось раскрыть дюжину мелких краж и предотвратить пару разбоев, один из которых в прежние времена почти наверняка привел бы к полному очищению ячеек отделения Дворянского заемного банка.
XXVI
«Подозрительные
