каждую клеточку пылающего огнем мозга, и их набат растекается волной боли и ужаса по всему телу, уничтожая душу. Иногда эти колокола замолкали, и удары пульса смешивались с учащенным дыханием – дыханием чудовищного леса, от которого никуда не скрыться.
Но вот все звуки прекратились. Человек в красной клетчатой рубашке, висевшей клочьями, увидел впереди самого себя – еще одного! и в такой же точно рубашке! – ползущего на четвереньках и кричащего от боли. Кричащего беззвучно, потому что вокруг стояла полнейшая тишина. Дерево, возле которого полз двойник, вдруг подалось к нему и схватило ветвями за ногу. И тут же первый почувствовал боль и в своей ноге! Что-то заставило его обернуться. Огромное черное дупло в стволе исполина приближалось к нему – ничтожному двуногому существу – с явным намерением поглотить! Пустота в дупле казалась бездонной, и бесспорно, должна была стать сейчас его последним пристанищем! Каждая ветка пришедшего в движение дерева тянулась вперед, стараясь вцепиться в измученное тело, причинить боль. В самый последний момент, приложив невероятные усилия, человек сумел вырваться из цепких древесных объятий. Он упал, но тут же вскочил и со всех ног бросился прочь. Ему навстречу так же быстро бежал он сам. А чуть в стороне он увидел еще одного себя – громадное дерево засовывало его в свое дупло. Оглянувшись, человек увидел: весь лес заполнился людьми в красных измазанных рубашках, бегущих в разные стороны. У всех было одинаковое лицо – его лицо. За каждым спешили деревья и, догнав и обвив ветвями, поглощали этих людишек своими черными ртами. Неожиданно оглушительно зазвенели колокола, и все двойники, зажав уши руками, стали кричать и ползать, словно слепые беспомощные только что родившиеся щенята.
Мужчина бежал, очертя голову, и не разбирал дороги; он давно уже окончательно заблудился в этом лесу. Он набегал на себя самого, бегущего; спотыкался о себя ползущего; перепрыгивал через себя, неподвижно лежащего на земле, – и бежал все дальше и дальше.
Споткнувшись, человек упал и покатился в овраг, но тут же полез вверх, цепляясь окровавленными руками за обнаженные корни и колючие ветки кустарника. Он уже почти выбрался из оврага, когда на самом краю вдруг заметил чьи-то ноги. Подняв голову, человек в красных клочьях увидел знакомое лицо. Показав на мужчину рукой, стоящий на краю оврага закричал:
– Он здесь!
– Будь ты проклят! – под звон колоколов прохрипел из последних сил мужчина и покатился вниз.
Он слышал учащенное дыхание, раздающееся со всех сторон, – дыхание ожившего леса, весь гнев которого был направлен против него одного. А еще человек слышал частый топот. Топот бегущих деревьев. И понял, что никуда не скрыться от этого лесного ужаса. Топот приближался, становился все громче и громче. Казалось, сейчас лопнет голова. Барабанные перепонки не выдержали, из ушей побежали тоненькие струйки крови – и человек пронзительно и страшно закричал.
Виктор отлично помнил, что если идти по старому высохшему руслу
