удовлетворение. Это так, что бы вы ни думали. Если принять это утверждение за истину, то возникает следующий вопрос: какая разница, происходит ли это в реальности или в воображаемом мире? Чего стоят все достижения, если к концу жизни вы понимаете, что даже не приблизились к тому, к чему стремились? Да и кто возьмется утверждать, что Наполеон добился большего, чем какой-нибудь сумасшедший, который в своем воображении отстроил целую вселенную и теперь ощущает себя Богом? И можно ли с уверенностью говорить о том, что первое реальнее второго? В моем понимании то, что я имею, гораздо ценнее всего, чем обладает любой из вас, хотя бы потому, что я аккумулирую в себе частички ваших личностей, с каждой новой буквой становясь богаче. Только не воспринимайте меня как паразита, это в корне неверно. Энергия творчества – мощнейший источник, который часто просто выбрасывается, как мусор. Я – хранитель. Так, во всяком случае, я сама к этому отношусь. Мне кажется, что Конрад понял это. Во всяком случае, теперь он стал относиться ко мне иначе. Не могу сказать, что это радовало меня, но я решила подождать, чтобы увидеть, что из всего этого выйдет. Создавалось впечатление, что этот мемуарист нашел во мне собеседника, который всегда готов выслушать его. Он стал смелее, открылся мне, но все еще скрывал нашу дружбу от внешнего мира, оставляя ее только для себя. Количество исписанных страниц росло, и вскоре я потеряла им счет. Впрочем, это глупо, пытаться измерить творчество в каких-либо единицах.
К тому моменту, когда война практически подошла к концу, я обнаружил, что почти привык к своей теперешней жизни и трудом представлял себе, что буду делать дома. Я, конечно, по-прежнему раз в неделю писал письма, в которых говорил Адель о том, как скучаю по ней и ребенку, однако при этом отдавал себе отчет в том, что делаю это, скорее, по привычке. Или чтобы не показаться слишком черствым. В любом случае, причиной была не потребность чувствовать близких. Необходимость стрелять в других людей стала чем-то вроде чистки зубов по утрам или работы, за которую тебе платят деньги. Мысли о том, что я защищаю родину, давно отошли на задний план и забылись. О каком патриотизме может идти речь, когда ты играешь в карты со своими сослуживцами на табак, найденный в сумке убитого врага? Это не имеет никакого отношения к идее самопожертвования. Здесь что-то совершенно иное. Но мы никогда не переходили ту грань, за которой находилась точка невозврата – слишком яркими были воспоминания о том, что стало с Джоном.
Понимая, что все это рано или поздно закончится, каждый из нас периодически заводил разговор о том, чем планирует заняться в мирное время. Несмотря на то, что мы старательно избегали опасных разговоров на тему привычки видеть смерть вокруг нас, все же находились те, кто не желал молчать. Хотя стоило бы. Был в нашем полку один парень – Анджей, совсем молодой, небольшого роста и с огромными синими глазами, в которых словно небо
