не пришлось укрыться от погони в этом городишке, а затем нагрянули мы, устроили пожар и застрелили лучника, к которому Дагон приставил его в качестве подносчика стрел…
– И который прирезал бы тебя, если бы мы его не пристрелили! – закончил я за него.
– Но зачем ему это? – не понял парень.
– Ты еще глупее, чем я думал! Ты веришь в то, что в руках у этих матерых головорезов твой наставник погиб случайно?
– Конечно, господин! Зачем же убивать такого ценного человека?
– Чтобы Тарквинии остались без него, дурья башка!
– Но тогда его можно было просто увести. Им же нужен мастер!
– Это тебе сказал финикиец? А ты уверен, что у его хозяина нет своего мастера? Сколько лет выплавляется черная бронза?
– Уже много поколений, господин.
– Так с чего ты взял, что нет других мастеров, владеющих ее тайной?
– Может, и есть, господин. Но зачем тогда убивать меня? Разве помешал бы их мастеру ученик?
– Ученики у него и свои есть, а ты видел лица Дагона и его людей. Или ты забыл, как они поступают с теми, кто слишком много знает?
– Их лица видела и почтенная Криула, и ее дети! Почему тогда не убили и их?
– Потому, что пока они были нужны им живыми. Как и ты – в качестве носильщика – до поры до времени…
Судя по основательно скисшей роже парня, он въехал и проникся.
– А теперь рассказывай, почему просишься ко мне, – вернул я его к сути.
– Я теперь пленник, раб, а начальник рудника не простит мне… А если моим господином будешь ты…
– Это я понял. Почему именно я, а не он или вот он? – я ткнул пальцем наугад в первых попавшихся из наших вояк.
– Ты отличился в бою, господин, и с тобой будут считаться. Ты воин из отряда почтенного Тордула, и начальник рудника не имеет над тобой власти. А еще ты иноземец, и тебе местный турдетанский слуга нужнее, чем нашим воинам. Вот поэтому…
– Ясно, – по крайней мере, этот парень не льстил и не подлизывался совсем уж по-паскудному, и это говорило о некоторой порядочности. – А вот почему ты решил, что служба у меня будет легкой?
– Я так не думаю, господин. Но каков мой выбор? Раз уж я вляпался…
– Хорошо, я проверю то, что ты мне рассказал. Если ты не соврал и не утаил ничего важного – я поговорю с почтенным Тордулом.
– Господин, если обо мне узнают раньше, чем у меня на шее появится табличка с твоим именем…
– Это я понял, не дрожи.
Я переговорил с нашим ментом, и мы с ним аккуратно порасспросили кое-кого из сослуживцев и пейзан – естественно, как бы невзначай. То, что нам удалось выяснить, от рассказанного самим Нирулом в общем и целом не сильно отличалось, и выходило, что прегрешения его не так велики, чтобы втравить меня в серьезные неприятности. А слуга из местных
