в колхозе не расставался с атрибутами богатства – со своим ЗОЛОТОМ.
Один из сокурсников сказал, что его отец может без труда установить истину о родителях Шурика. И уже через неделю на Шурика обрушился град насмешек его бывших «товарищей», когда-то поверивших в его высокий социальный статус. Шурик тут же был объявлен лжецом, выскочкой и даже мошенником и карьеристом. Конец его общественной карьеры был предопределен. И Шурик, почувствовавший себя изгоем, ушел из института. Решительно и бесповоротно.
Мне кажется, сокурсники, в конце концов, простили бы ему в принципе безобидное вранье. Посмеялись бы вволю и простили, понизив, разумеется, его «незаслуженно» высокий социальный статус. Но Шурик совершил непоправимую ошибку – он захотел возвыситься над ними, не имея на то морального, в их понимании, права.
Он с упоением командовал теми, кто когда-то его презирал или не видел в нем личности, достойной внимания. Он стал властным, нетерпимым, заносчивым. Некоторые сокурсники, рассказала Татьяна, его побаивались. Не удивительно. Добиваясь исполнения своих «приказов» всеми без исключения «подчиненными» стройотряда, Шурик вместо аргументов нередко пускал в ход кулаки. Вот где ему пригодились боксерские навыки.
Об этих «подвигах» Шурика стало известно на факультете. Замять скандал удалось с большим трудом. Шурик, разумеется, выводы сделал, но от этого не стал мягче в обращении с сокурсниками, особенно, когда имел властные полномочия. А потому развенчанный Шурик ни у кого не вызвал сочувствия. Более того, многие потребовали лишить его всех общественных постов. И когда стало известно, что руководство факультета готово с этим согласиться, Шурик исчез.
В институте он появился лишь через месяц с тем, чтобы забрать документы. С Таней он так и не попрощался. Влюбленная девушка не знала, что делать. Они не ссорились. Просто Шурик оборвал все связи в Харькове в одностороннем порядке. Лишь через год Таня познакомилась с моим братом, от которого узнала, где и как живет ее Шурик.
А через полгода она познакомилась с моей мамой, когда та приезжала на старую квартиру. Маме Таня понравилась. Она даже написала о ней тете Нине. И сестры пришли к выводу, что Таня не только сможет вытащить Шурика из состояния прострации, но и поможет восстановиться в институте. Моя командировка в Харьков стала катализатором процесса реабилитации Шурика…
За день убедился, что Таню приняли не только родители. Ее приезду обрадовался Шурик. Он менялся на глазах. И во второй половине дня я увидел прежнего Шурика. Моя миссия была завершена, и вечером со словами благодарности меня проводили в Москву…
Выслушав мой доклад о неожиданных результатах нашей харьковской командировки, Бродский тут же пошел к Шабарову.
– Анатолий, срочно вылетай на полигон, – передал Бродский решение Шабарова, – Там Данилов распределяет помещения контрольно-испытательной
