Эдик явился к Виктору в сборный домик (на базе они жили в аккуратных домиках с туалетами и душевыми, почти комфортно) и заявил, что экспедиция переносится на август. Комбату уже предъявлен ультиматум: или Васильев дает людей и вездеход, или возвращает аванс и платит неустойку. Васильев юлил, отговаривался: очередная операция на носу, вездеходы наперечет, лето, значит, врата закрыты, людьми в мортале рисковать нельзя. Эдик напомнил: договор лежит на той стороне у Гремучки в сейфе. Неустойка в нем прописана пятизначным числом.
– Подожди до сентября, – советовал комбат. – Куда ты торопишься? Почему именно весной или летом?
– Большая игра. Думаешь, тебе просто так деньги заплатили?
Васильев сдался.
То есть сказал:
– Ладно, хочешь сдохнуть в мортале – сдыхай.
Выделил лейтенанта Рузгина и с ним еще семь человек вместо обещанных десяти. Валюша вызвалась сопровождать их добровольно. Та самая Валюшка, Валентина, пухленькая, развеселая хохотушка.
Все это красочно в лицах вечером рассказывал Эдик, глотая коньяк как воду. Виктор слушал и качал головой. Он понимал: Эдик тащит их на смерть. Понимал это и майор Васильев. Не в первый раз комбат в Диком мире, знал, что к чему.
«Смерть? Ерунда! – отговаривался Арутян. – Я знаю, как пройти мортал. Ты и не заметишь, что угодил в этот долбанный лес!»
Но Виктор не верил. Для Арутяна главное – добиться цели. Какими путями и как – все равно. Убеждать – бесполезно. Напугать? Виктор пытался. Но в ответ Эдик лишь хитро подмигивал и твердил: «А я не боюсь». Можно было отказаться (Виктор имел право как портальщик: где хочу, там и снимаю, и никто мне не указ); второй вариант – пристрелить Арутяна, чтобы тот никуда не пошел и людей не погубил, и, наконец – третий – идти вместе с Эдиком и попытаться вытащить ребят из мортала.
Первый вариант Виктор сразу отмел, второй – не мог исполнить. Значит, оставался третий путь…
И они отправились. Середина августа. Жара. Просторы. На той стороне не увидишь такого: равнины, луга, реки, леса, нетронутый великолепный мир. Здесь все – необозримо. А там – впритык, плечом к плечу, построено, посажено, подстрижено. Все ненастоящее, даже то, что растет и дышит. Там – суета и духота. Здесь – тишина, запах травы, бездонные небеса, бездонные озера и реки; заблудишься и утонешь мигом – в небесах или в воде. Тишина. Только здесь понимаешь, что это такое. Но тишину рано или поздно разорвет автоматная очередь. Люди…
Зона войны. Она нанесена на карту. Заранее, еще зимой, генералы договариваются и очерчивают район, где будут воевать. Каждому стрелку при проходе через врата выдают бумажную карту. Последний краткий инструктаж в полевом лагере перед вратами: «Ты должен быть здесь к началу июня. А ты – здесь. Тут можно стрелять. Тут – нельзя. Похоронные команды, медики, красный крест, военная полиция, наблюдатели, пацифисты, то есть пасики – неприкосновенны. В любое время можно убивать только маров. Этих – сколько угодно. К стенке. То есть к ближайшему стволу. Без знаков отличия ходить запрещено. Синие и красные значки не прятать. Мишень для снайпера? Все равно
