и так далее. Там учится и младший брат лорда Маунтри – Огастес Бэкфорд.
Несколько лет назад я хорошо знал лорда Маунтри и его семью, смутно припоминал и Огастеса.
– Маунтри? Ты знакома с ним? Он учился со мной в Оксфорде.
Синтия взглянула с интересом.
– А что он за человек?
– Вполне приличный, хоть и болван порядочный. Давненько с ним не видался.
– Он приятель Несты, я видела его только раз. Он станет тебе рекомендацией.
– Кем-кем?
– Тебе ведь нужна рекомендация! По крайней мере я так думаю. Ну и вообще, если ты упомянешь, что знаком с лордом Маунтри, беседа с Эбни сложится удачнее, раз этот Огастес у него учится.
– А что, Маунтри в курсе? Ты ему рассказала, зачем мне надо в школу?
– Не я, а Неста, и лорд решил, что ты поступаешь благородно. Эбни он скажет все, что мы захотим. Кстати, Питер, тебе придется что-нибудь заплатить директору. Само собой, Неста возместит все расходы.
Тут я первый и единственный раз за день проявил твердость:
– Нет-нет, твоя подруга очень добра, но эта затея чисто любительская. Я соглашаюсь ради тебя и расплачусь сам. Боже правый, еще и деньги за такое брать!
Синтия взглянула на меня как-то странно.
– Ты такой милый, Питер, – вздохнула она, помолчав. – Ну, теперь – за дело!
Вместе мы сочинили письмо, в результате чего двумя днями позже я и прибыл в клуб для официальных переговоров с мистером Арнольдом Эбни, магистром гуманитарных наук из «Сэнстед-Хауса» в Хэмпшире.
Этот долговязый джентльмен с высоким лбом и тонкими белыми пальцами имел такой вид, будто непрерывно поддерживал контакт с великими мира сего. В его оксфордских манерах и вкрадчивых воркующих интонациях было нечто от семейного адвоката, допущенного к тайнам герцогов, или служителя королевской часовни.
Ключ к его характеру раскрылся в первую же минуту нашего знакомства. Когда мы уселись за стол в курительной, мимо прошаркал пожилой джентльмен, бегло кивнув на ходу. Мой собеседник чуть ли не конвульсивно вскочил на ноги, ответил на поклон и вновь медленно опустился в кресло.
– Герцог Дивайзис, – шепотом сообщил он. – Достойнейший человек, крайне! Его племянник лорд Рональд Стоксхэй был среди моих учеников. Блестящий юноша!
Стало ясно, что в груди мистера Эбни еще теплится старый феодальный дух.
Мы приступили к обсуждению.
– Итак, мистер Бернс, вы желаете стать одним из нас, посвятить себя делу преподавания?
Я постарался сделать вдохновенное лицо.
– Что ж, – продолжал он, – в определенных обстоятельствах, в каких… э-э… можно сказать, нахожусь и я сам, нет занятия приятнее. Работа наша весьма увлекательна! Сколь радостно наблюдать за формированием юных умов, более того, способствовать
