сыне, – не терпящим возражений голосом потребовал хозяин лавки. – Я должен знать, подойдет ли он моей игрушке.
– Вы имели в виду, подойдет ли ему ваша игрушка?
Мистер Гудвин не ответил. Рассказывать о сыне этому типу Джонатану хотелось меньше всего, но он понимал, что тот не сдвинется с места, пока не узнает все, что его волнует.
– Моего сына зовут Калеб, и ему сегодня исполнилось восемь лет. Он очень смышленый, учится в школе.
– А что насчет отметок?
– Учителя не жалуются.
– Но и не хвалят? – уточнил мистер Гудвин.
– Зачем все это нужно? – раздраженно спросил Джонатан.
– Таков порядок. Я всегда интересуюсь, к кому попадают мои игрушки. Это важно. Я сам их делаю – понимаете ли, они мне как дети. Ваш сын хорошо себя ведет? Или же таскает кошек за хвосты, топчет жуков, играет со спичками? Может быть, он ломает игрушки?
– Что? Нет! Калеб очень добрый и хорошо воспитанный ребенок. У него целый сундук с игрушками, и ни одна не сломана. Смею заверить вас, мистер Гудвин, ваша игрушка окажется в хороших руках.
Хозяин лавки молчал, словно раздумывая, и при этом постукивал пальцами по старой книге учета. Что именно в эти мгновения происходит на его лице, было непонятно. Джонатан вдруг поймал себя на том, что не видит его глаз в прорезях маски, и ему почудилось, что под костюмом у того пустота.
– Что ж, – наконец сказал мистер Гудвин. – Я узнал достаточно. Ждите здесь.
После чего развернулся и скрылся за невысокой дверкой.
Джонатан остался в лавке один, и ему стало совсем не по себе. Фитиль в лампе догорал – скоро здесь все погрузится в темноту. Даже думать об этом было страшно – кто знает, что на уме у мистера Гудвина и какой фокус он выкинет?
В нетерпении покачиваясь с носков на пятки, Джонатан глядел на дверку, ожидая, когда же та откроется.
В голову лезли непрошеные мысли об этом странном человеке. Зачем ему маска? К чему были его вопросы? Почему он говорит так… театрально?
Весь имевший место разговор походил на какую-то пьеску, разыгранную на подмостках провинциального балаганчика, а сам Джонатан чувствовал себя против воли втянутым в некий спектакль.
Лавка игрушек без игрушек в глубине переулка… скрывающий лицо хозяин… мудреные реплики вместо нормальной человеческой речи…
Джонатан все гадал, что же за игрушку предложит ему мистер Гудвин, и чем больше он об этом думал, тем сильнее его одолевало подозрение: кажется, хозяин лавки решил всучить ему какой-то хлам!
«Не попадись, Джонатан! – предостерег он себя. – Этот торгаш понял, что ты отчаялся и купишь все что угодно. Калеб заслуживает хорошего подарка. А вовсе не такого, как этот черствый Гудвин живописал: выбранного в спешке и…»
Дверца скрипнула. Мистер Гудвин вернулся. Увидев то, что сидело у него на руках, Джонатан почувствовал, как дрогнуло сердце: все
