последние дни ноября. Снега выпало много, реки замерзли. Боцман познакомился с выдрой и от этого знакомства у него осталось несколько шрамов. Соболя стали попадать в капканы, да и глубокий снег уже не давал собаке возможности работать и загонять их.
Однажды, обходя участок, они увидели чужие лыжные следы. Еще больше удивился Егорыч, когда увидел свежесрубленную жердь и соболий капкан. Преследование было недолгим. Скоро они догнали двоих, поставивших к этому времени с десяток капканов. Боцман не знал, о чем они говорили, но по резкому тону хозяина понял – тот сердится.
Возвращаясь в зимовье, они сняли капканы чужих. Снимали вдвоем – забегая вперед, пес облаивал их злобно и сердито, а самое главное – старательно. Так старательно, что хозяин пошутил:
– Боцман, если ты так будешь лаять, то все капканы закроются сами.
Слов пес не понял, но сказаны они были очень тепло. Он повернулся, проскальзывая по снегу, подпрыгнул, лизнул Егорыча в щеку и увидел в его глазах, в их самой глубине, тревожные огоньки.
К ночи подул западный ветер, мороз стал слабеть, деревья в тайге перестали потрескивать. Егорыч улегся на нары, долго ворочался, вздыхал. Боцман, набегавшись за день по глубокому снегу, уснул сразу, но среди ночи проснулся от незнакомых и непонятных звуков… Прислушавшись, заметался по зимовью, злобно рыча. Пламя рванулось по облитой бензином двери, забралось под крышу, охватило всю избушку. Хозяин подхватил ружье, куртку, резко толкнул дверь, выскочил. Из тайги раздались выстрелы – обычные, точно также стрелял Егорыч на охоте. Но только после этих выстрелов он, ахнув, упал в снег. Пес бегал вокруг хозяина, лизал еще теплые руки и не мог понять его неподвижности. Не мог понять, почему вдруг резкий запах крови и едкого дыма наполнил воздух, воздух, который был уже не нужен убитому охотнику.
…Семь лет Боцман провел в городской квартире. Каждое утро он деловито выбегал из подъезда и для собачьего приличия и достоинства облаивал редкую для северного Сахалина соседскую кошку. Все это время его никуда не брали и не возили. Егорыч жил один, а когда его не стало, собаку забрала к себе дочь.
Все эти годы он помнил шум тайги, ее запахи. По вечерам, когда становилось особенно грустно, он подходил к теплой батарее, тыкался в нее носом и, немного послушав, как булькает вода, отходил. Пахло краской, пылью, дрова не трещали. Жизнь была скучная и однообразная. Боцман иногда, особенно по осени, видел, как люди брали ружья, своих собак и уезжали на охоту. От этого ему становилось совсем грустно и одиноко. Он не раз подходил к тем машинам, от которых пахло охотничьими запахами. На него смотрели, о чем-то говорили, спорили и никуда не брали.
Но однажды случилось то, чего он ждал долгие семь лет. Накануне был праздник. В квартиру пришли люди, один из них о чем-то долго говорил с хозяйкой и несколько раз называл его имя. Боцман даже подошел, словно чувствуя необычность ситуации, стал заглядывать в глаза и переступать
