подготовились к вылазке в глухую деревню основательно. Взяли с собой не только инструмент, но и спальники, фонари, а также прочий походный скарб. Сумки с продуктами уже ехали на самой Лизке. Машина была под завязку, но настроение у всех было, как на пикник.
Деду Василию для улучшения дипломатических отношений везли гостинцы из столицы. Мишка настоял, чтоб нормальных сигарет мужику купили, да и вообще, он сам с дедом переговоры вести будет.
– Знаю я, как ты дипломатические отношения налаживать станешь. Наклюкаетесь до зеленых чертиков. Там, может, дедуля уже градус не держит, а ты все туда же… – ворчала не всерьез Елена Премудрая.
Маурино встретило их сумеречно. Апрель переменчив – сейчас солнце, а через полчаса дождь или снег зарядит. Дом стоял поникший, с забитыми окнами, еще более печальный, чем в прошлый раз.
Решили сумки не вытаскивать из машины, но инструмент откопали.
– Первым делом нам окна освободи, а затем иди искать деда Василия. Тащи ему свой проднабор, делай, что хочешь, но чтоб сюда пришел и помог нам печь разжечь! – командовала благоверным Лена.
– Я сам могу, – Мишка позиции пока сдавать был не готов и звание главного мужика в доме считал своим по праву.
– Миш, тут политический момент. Мы побыли и уедем, а Лизке здесь, может, жить придется. Совместный труд сближает. Иди, иди уже.
Мишаня ушел, а подруги-комсомолки пошли осваивать целину. Березу решили пока не трогать – там кран нужен, а не две хрупкие дамочки, а вот сломанные ветки, сухие листья и прочий мусор полетели в кучу для костра.
Окна открыли, устроили сквозняк. Вымели пылищу и не заметили, как опять выглянуло солнце.
Мужчины пришли как раз к тому моменту, когда две трубочистки совали в жерло белого монстра хворост и найденные газеты.
– Ты куда ж, окаянная, суешь! – запричитал дед Василий. – Это для хлеба, а для дров пониже – вот тут! Тягу-то проверь, да заслонку открой, угорим как есть.
– Здрасьте! – в один голос выдохнули девчонки. – А мы тут вот прибираемся.
Печь к дедовым рукам оказалась отзывчива. И хворост приняла, и дрова сухие из сеней. Пока прогревалась, Ленка с Лизой накрыли на стол и усадили Василь Акимыча во главу. Подобревший дедок тянул подаренный Мальборо и пускал дым в потолок.
– Надо завтра на кладбище сходить, – проговорила Лизавета давно засевшую мысль. – Покажете, Василий Акимыч?
– Покажу, отчего ж нет. Завтра с утречка и пойдем. Козу-то когда будешь забирать?
– Какую козу?
Мысли о кладбище никак не вязались с животным… Жертвоприношение что ли совершать? Сатанизм какой-то получается.
– Милку, бабкину козу, стало быть. Она стельная, у меня стоит уже с зимы, а ей рожать. Стар я за этим всем хозяйством ходить. Резать-то жалко – беременная.
– Стой, дед Василь. Куда мне коза? Приехала сегодня и уеду, а ее куда? В Москву? Я вообще с животными не дружу.
– Наследство приняла и козу, значит, принимать
