конечно, и адом грозят, и проклятиями. Но я не вернусь. Я не хочу кончить как некоторые. Мне грозили смертью жены, если я уйду от них. Я не уходил, а её всё равно не стало. Грозили, если я уйду из «Реформации», умрут мои родители. Теперь мне говорят: ты допустил мысль об уходе, вот они и умерли. Так что сам виноват.
– Это – «обратная» фобия. Секта манипулирует Вами.
Лена намеренно употребляла слово «секта». Евгений иногда отождествлял себя с «Реформацией», говоря «у нас», «мы».
– Я знаю, – согласился Евгений. – У нас есть такие, кто отдали деньги и квартиры «Реформации». Мне хотя бы есть куда вернуться. А что у других? Профессии не получил, работа потеряна, друзей нет, жилья нет, семья в «Реформации» – некуда возвращаться.
– Чем больше отдано секте, тем больше это держит в ней человека. Всегда труднее расстаться с тем, чему ты отдал свою энергию и деньги.
– Мне до сих пор очень плохо. Хотя прошёл месяц, как я ушёл из «Реформации».
Лебедева внимательно смотрела на собеседника.
– Я к ним привык. Они – весь мир для меня. Я даже не знаю, как жить по другим законам? Там жена у меня была…
– Вы очень сильный человек, если приняли такое решение…
Евгений надолго замолчал.
– Как Вы попали в «Реформацию»? – спросила Лена.
– Я приехал в Эмск учиться. Родился и вырос в пригороде, – переборов дрожь, начал Евгений свой рассказ. – Здесь живёт моя родная тётка по матери. В школе учился хорошо, занимался спортом, поступил на спортфак пединститута. В юности никогда не страдал депрессией или неуверенностью в себе. Мальчишкой я всегда был компанейским. Приехал в незнакомый город и сразу сдружился со многими ребятами. У нас была тесная компанейка в общежитии. Я хорошо помню это. Это было на первое мая…
– Знаете, – перебил он сам себя. – Вот некоторые вещи забываю постоянно: что говорил вчера, что было позавчера, даже имена некоторых родственников забыл, дни путаю! А вот это хорошо помню! – глаза его забегали.
– «Это было на первое мая», – напомнила Лена.
– Да, на первое мая… Вместо того чтобы поехать в деревню помочь родителям по хозяйству, я остался праздновать первомай. Затесался в нашу группку один парень. Его Алексей звали, – Евгений потер лоб узкой худой рукой. – Его Алексей Рудевич звали… Он учился на физмате, жил на одном этаже с нашими ребятами. Мы были первокурсники, а он учился на третьем курсе. Он вызвал уважение не только поэтому. Всегда аккуратный, сам занимался спортом, не курил, пивом брезговал… Он был не похож на других. У него взгляд такой был, знаете… словно стальной. Его даже задевать не хотелось. Он вот так посмотрит на тебя таким взглядом – и всякая охота пропадала с ним связываться. Можно закурить? Я, вот, курить выучился…
Он не дождался ответа, зажёг сигарету трясущимися руками.
– Он рассказал,
