выцыганил Крещенский, вернее, не сам кооператив, а очередь на его покупку. И очередь эта заняла всего полгода, что было по тем временам почти неслыханно, ждать новую квартиру могли и годами.
Квартирка у Кати с Дементием была хоть и маленькая, но первая своя, с широкой лоджией во всю стену, двумя комнатками, раздельным санузлом. Выделяла эту стандартную квартиру из всех других только одна выдающаяся черта – между спальней и гостиной зияла в стене огромная сквозная трещина метра полтора в длину. Денег на ремонт уже не хватало, и Катя по-своему нашла выход из положения. Год заезда был богатый на рябину, тяжелыми гроздьями алел весь город, не говоря уже о Переделкино, вот она и надрала знатное количество обсыпанных рябиной веток. Дома хорошенько все подрезала, рассортировала и умело закамуфлировала трещину. Получилось красиво и очень необычно – из стены без видимых гвоздей прямо над изголовьем кровати свешивались ветви рябины, словно просыпался ты не на одиннадцатом этаже дома на улице Черняховского, а где-то в лесу, под ярким осенним деревом, уже сбросившим листву, но сохранившим сочность и природный цвет ягод. В гостиной тоже горел костер рябины красной, и, хоть согреть он никого не мог, телевизор смотреть под ним было сплошное удовольствие. Пришелся ко двору и один свадебный подарок – рулон заграничных фотообоев, изображавший приоткрытую красочную дверь в американский бар, потертую, в благородных коричнево-желтых тонах, с виднеющейся вдали барной стойкой и разноцветными бутылками. Катя приклеила фотографию на дверь ванной, которая всегда была закрыта и показывала вечно приоткрытую дверь в сказочный капиталистический рай.
Свою лепту в оформление семейного гнезда внес и Дементий. Как-то ночью ему не спалось, и он, войдя в раж и забаррикадировавшись на кухне, бросился красить стенку едкой автомобильной краской бордового цвета, баночка которой была куплена по большому блату, но для машины не пригодилась. Слава богу, краски хватило только на одну стенку, но вони – на всю лестничную клетку. С краской этой ядреной полагалось, видимо, работать в специально проветриваемых помещениях или хоть в противогазе, но об этом сразу как-то и не подумалось. Когда было уже поздно, то есть стенка кровавым укором смотрела на художника, от удушья проснулась Катя и, отчаянно кашляя, бросилась распахивать настежь все окна в доме.
Родители с Лидкой и Лиской наезжали, конечно, к детям в гости, но редко; основное жизненное время все равно проходило на Горького – то там гости, народ толпой, надо помочь накрыть на стол, то книжки накопились, надо рассмотреть и по полкам расставить, то спекулянтка вещички принесет, надо померить, то массажист придет, он же китаец Коля, и надо срочно подставить спину, то Роберт дефицитный заказ получит и давай со всеми делиться!
Чаще всех к детям приезжала Лидка, а чего там ехать – села на «Пушкинской» и всего четыре остановки без пересадок по прямой до «Аэропорта». Сколько раз Катя просила ее просто так не мотаться, тем более с сумками, Лидка все о своем: мне ж надо прогуляться,
