посуды еще пару чашек.
Я не хочу пить чай и есть отбивные, которые она готовила для своего ненаглядного Юры. А все валяющиеся на кухне бутылки мне хочется собрать и вынести на помойку. В глаза бросаются почему-то обои, висящие клочками по стенам. И куски очень грязных занавесок в разводах и в дырках от сигарет.
Владимировна вытаскивает откуда-то свое новое пальто, которое она взяла все-таки в кредит. Оно изумительного лавандового цвета. К нему есть еще шляпка в виде огромного рыжего пятна с искусственными перьями и цветами.
– Как я тебе? – Спрашивает у меня бывшая коллега, напяливая обнову прямо на полупрозрачный пеньюар и засовывая свои костлявые ноги в ярко-малиновые ботфорты.
– Вызывающе. – Отзываюсь я фразой из советского фильма, после которой мы обе начинаем хохотать.
– Не хватает моих салатовых перчаток и бирюзового шарфика. – Вспоминает Владимировна и быстро устраняет досадное недоразумение, превращаясь в попугая.
– Жаль, что погода нас подводит. И такой наряд будет неуместен в пурге с мокрым снегом. – Констатирую я.
– Да брось! – Фыркает Владимировна, дефилируя по длинному коридору, как по подиуму в пальто и в ботфортах, забирающих все внимание на себя своими колыханиями вокруг тощих коленок.
В этот момент я опасаюсь, что моя приятельница не впишется своей фигурой между велосипедами и лыжами, нагроможденными в узком проходе. И не зря. Владимировна задевает при повороте какой-то мешок с цементом и все его содержимое с грохотом вываливается на нее.
– Ну вот! – Взвизгивает она. – Опять в химчистку придется сдавать.
И начинает отряхиваться, становясь похожей в своей нелепой шляпе на какую-то артистку из заезжего цирка.
– Не ушиблись? – С тревогой интересуюсь я.
– Пора бы, конечно, избавиться от этого многообразия ненужных вещей. Но не могу. – Оправдывается бывшая коллега. – Советский менталитет, а вдруг еще пригодится?
– Я боюсь, что среди такого вороха барахла вы скоро и себя не найдете! – Ужасаюсь я.
– Согласна. – Кивает головой она. – Но с этой пылью и сломанными стульями мне уютнее что ли. Каждая одинокая лыжа мне о чем-то напоминает.
– Воспоминания можно хранить в душе. А не заставлять ими всю квартиру. – Сетую я. – Если лыжа потеряла пару, то ее место не в прихожей, а на свалке.
– Когда-то мы всей семьей выбирались в парк покататься на лыжах и коньках. – Вздыхает Владимировна, поняв, что оттереть строительный порошок с нового пальто ей не удастся.
Она снимает пальто. И пытается пристроить оторвавшиеся перо и драповую розу к шляпе. В ее гипюровом пеньюаре зияет огромная дыра.
– Вы, кажется, испортили белье. – Констатирую я, показывая на прореху в наряде.
– Ой. Какая я неловкая! – Сетует приятельница, засовывая пальцы в гипюровую дыру. – Подготовилась к встрече с Юрой. А он в школу пошел разбираться по поводу очередной выходки сына. Потом, кажется еще
