из них ступеньку для Елизаветы.
– Наедине со мной – никаких «ваше величесто». Разве мы перестали быть давними друзьями?
– Я надеялся, что твое величество об этом помнит, – улыбнулся Роберт.
– Неужели такое можно забыть? В детстве ты звал меня Бесс. Робин, оставь придворный этикет. Мы слишком давно знаем друг друга.
– Как-то странно называть ее королевское величество просто Бесс. Детство – это детство. Мы уже не дети.
– А мне странно, что отношения между друзьями могут вдруг охладеть. Ведь, надеюсь, мы по-прежнему друзья? – Елизавета любовалась его темными волосами, которыми играл ветер.
– Я тоже надеюсь. И даже больше, – с прямолинейностью медведя на фамильном гербе Дадли ответил Роберт.
– Значит, ты надеешься?
Сердце Елизаветы пело от радости.
Глаза Роберта вспыхнули.
– Будь мне позволено, мои надежды расцветут.
– Мне нравятся смелые мужчины! – глядя на него сверху вниз, заявила Елизавета.
Роберт взлетел в седло, и они галопом понеслись по парку. Воздух был холодным, но из-за деревьев поднималось солнце, обещая погожий зимний день. Елизавета обожала свист ветра, бьющего в лицо. Замечательно скакать во весь опор рядом с Робертом, таким же отличным, как и она сама, наездником. На мили вокруг – никого. Удивительная свобода, когда можно сбросить все королевские регалии и почувствовать себя просто Бесс. Когда рядом тот, кого ты знаешь с самого детства.
Въехав в лесок, они пустили лошадей рысью. Над головой сплетались черные голые ветви.
– Как тебе жизнь в Норфолке? – спросила Елизавета.
– Там очень тихо… твое величество, – улыбнулся Роберт. – Для меня слишком тихо. Я предпочитаю двор с его суетой.
– Неужели тебя манит это сборище блистательных ничтожеств, исходящих злобой и раздражением? – поддразнила Елизавета.
– Появление твоего величества преобразит двор. При такой королеве двор просто не может быть сборищем блистательных ничтожеств, – с придворной галантностью ответил Роберт.
– Напоминаю: Елизавета сидит на троне. А меня зовут Бесс.
– Бесс, – с нежностью повторил Роберт.
– А твоя добродетельная супруга? Ей нравится сельская глушь?
При упоминании об Эми Дадли обожгло ревностью. Как странно.
– Вполне, – лаконично ответил Роберт.
Чувствовалось, ему не хочется говорить о жене. Елизавете тоже. Она решила, что больше не заикнется об Эми. Она ничего не желает знать о его жене. Надо втолковать это Роберту.
– Надеюсь, у королевского шталмейстера нет претензий к отведенным ему покоям? Тебе удобно? – спросила Елизавета, меняя тему разговора.
– Превосходно, госпожа… Бесс… Спасибо. Жить вблизи тебя – большая честь.
Сверкающие
