было нельзя, даже если он выглядел так, будто весь день слизывал мочу с листьев крапивы.
– И где он сейчас?
– Собственно, должен сидеть под арестом в этом городе, но, поскольку мест в Мальмё давно нет, отправлен в другой.
– И куда же?
– В Истад.
Мы попрощались, Эва сделала пару шагов к двери и вдруг обернулась:
– Вы вообще играете на гитаре?
– Нет, с какой стати? – растерялся я. – А почему вы спрашиваете?
– Мне пришло в голову, что именно это сблизило вас с Санделлем.
– Но мы почти не знаем друг друга, – возразил я.
– Странно… – На мгновение она задумалась. – Я просматривала материалы пятничных допросов, кое-кто утверждает, что вы имели при себе гитарный футляр.
– Мало ли что болтают люди, – натянуто улыбнулся я.
– Это неправда?
– Что именно? – серьезно спросил я, больше для того, чтобы выиграть время.
– Что вы таскали за собой эту штуку.
– Футляр?
– Да.
– Почему же… – замялся я.
– И при этом вы не играете на гитаре?
– Разве человеку запрещено иметь гитару, если он не играет на ней? – разозлился я. – Я люблю гитары. Чего вы от меня добиваетесь, в конце концов?
– Правды, – ответила она. – И ничего, кроме правды. Как говорят в американских судах, во всяком случае в фильмах.
И я снова принялся убеждать себя в том, что человек не подвержен панике до тех пор, пока ее игнорирует. И впервые засомневался в этом.
К себе в номер я вернулся совершенно потерянным. Включил ноутбук, заглянул в почту и увидел, что новых писем не поступало. Однако и то, что так расстроило меня утром, было на месте.
Почему ты не написал о порке?
Мне нечего было на это ответить.
Глава 7
Копенгаген, декабрь
Прошло больше месяца после убийства, за это время я еще не раз съездил из Стокгольма в Мальмё и обратно. Расследование продвинулось не слишком далеко. Убитую звали Юстина Каспршик, и она была уроженкой Польши – вот все, что удалось выяснить. Теперь я спрашивал себя: так ли трудно поляку произнести «Харри Свенссон», как мне «Юстина Каспршик»?
На установление личности жертвы ушло необыкновенно много времени.
Ее никто не хватился.
У нее ничего при себе не было: ни сумочки с водительскими правами или идентификационной картой, ни мобильного телефона, ни украшений.
Ее фотографии опубликовали все газеты, но не нашлось ни одного человека, способного объяснить, кто она и откуда, и даже сам Томми Санделль понятия не имел, с кем оказался в постели в ту ночь. Он все еще находился под стражей, но в ближайшее время его должны были отпустить за недостаточностью улик, если точнее – за полным их отсутствием.
Впрочем, криминалисты с самого начала заподозрили, что жертва происходит из восточноевропейской
