мертвая? Ты когда-нибудь такое видел?
– Ой чего я только не видел, мальчик, – отмахнулся жрец. – Но, клянусь Богами, всю жизнь исполнял свои обеты и берег покой мертвых. То, что здесь теперь творится, – не по Маат все, и не по сердцу мне. А девочка эта… и правда пахнет Дуатом. Или же просто меня там уже заждались, вот и мерещится, – он тихо скрипуче рассмеялся, но Нахту стало несколько не по себе от его слов – как и от рассказа Бека до этого.
– Да ты не бери в голову, – добавил старик. – Видишь, живы ж мы пока. А ведь Боги могли распорядиться совсем иначе… В общем, отведи ее, куда велено, да и возвращайся к своим делам. Дел у вас, стражей, будет теперь еще больше, чем прежде, вот уж точно. Когда меняется эпоха, всегда приходится несладко, особенно нам, людям попроще.
Глава V
1-й год правления Владыки Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Живые казались такими хрупкими, нереальными. Пытались говорить ей что-то, дозваться, но она с трудом слышала их сквозь все, с трудом разбирала всю эту сложную вязь слов сквозь многоликий шепот Тех. Восприятие слоилось, как будто часть ее все еще пребывала Там, не в силах выйти и прочнее обосноваться в теле. И даже собственное тело казалось каким-то… не до конца настоящим. Физическая боль, обычно отрезвляющая, отступила, и Шепсет словно наблюдала за собой со стороны, а не только изнутри.
Кое-что было реальным, доходило до нее сквозь марево. Пес-проводник каким-то чудом был с ней и Там, и Здесь – воплощенная часть Силы ее Богини. И девушка отчаянно цеплялась за это надежное присутствие, которое понемногу, нить за нитью, вытягивало ее из тягучего полунебытия. А еще – ей вернули ее имя, и она стала более целостной, ведь имя – необходимая часть души.
Но этих двоих мужчин она видела не ярче, чем тени приходивших прежде. Вроде бы они заботились и защищали. А потом один из них – старик – сказал что-то о возвращении из Дуата, и она вспомнила, вспомнила…
Боги, как же больно – совсем другой болью, чем та, которую способен причинить нож. Хотелось кричать, но горло сдавило тисками, и она давилась собственными вздохами, силясь выплеснуть все, что переполняло ее до краев, разрывало тело и сознание.
И все же разум хотел сберечь свою хрупкую целостность. Между Шепсет и ее воспоминаниями выросла стена, за которую она пока не в силах была заглянуть. Из-за которой сквозь общий сонм голосов Тех прорывался особенный, родной голос, не приказывавший – мягко направлявший:
«Найди… найди…»
Собака вывела ее из этой внутренней бездны. Шепсет сама не поняла, как оказалась у стены, крепко обнимая зверя – надежное тепло, сила и жизнь, текущая в этих жилах, мягкая шерсть под ладонями. Еще несколько фрагментов окружающей действительности встали на место.
– …безопасное место. Ты меня понимаешь?
Что он только что говорил? Девушка попыталась сфокусировать взгляд, разглядеть его лицо, но ярче горел
