style="font-size:15px;"> И я, все еще немного шалея оттого, что целую ночь и целый день провела, добивая проект для компании, начала думать обо всем понемногу и ни о чем…
Это состояние немного пугающее – когда закончил то, над чем трудился долго и усердно, когда вышло так, как надо, чувствуешь себя пустой и наполненной.
Голодной и сытой одновременно.
Готовой к новому и полной эмоционального наплыва от поставленной точки.
Даже всплакнуть захотелось!
– Теть, ты плачешь? – остановилась рядом со мной девочка.
Тоже, кстати, немного рыженькая. Оставила свой самокат и подошла ко мне, погладив по коленке.
– Теть, а ты моя тетя? – спросила она, даже не дождавшись ответа на мой первый вопрос.
– Думаю, да. В отличие от всех остальных, все рыженькие – друг другу родня, – ответила я. – Их всех поцеловал огонь.
– Держи, мне для родни не жалко, – протянула замусоленный носовой платочек и обратила внимание на мой напиток. – А что ты пьешь? Это сок? Это коктейль? Он тоже немного рыжий? Он вкусный?
Сколько вопросов!
– Хочешь, попробуй. Это смузи. Там манго, банан…
– АРИНА! Не пей! Сколько раз тебе говорить, нельзя подходить к чужим! – подбежала мамашка и забрала дитя.
Сопливый платочек остался у меня в руках.
– Нельзя брать у чужих.
– Мама, она сказала, что она – моя тетя.
– Ах так… – шикнула на меня через плечо и засеменила подальше.
Решила, что я ее ребенка опою, обману и украду, что ли?!
– Какие странные люди… – пробормотала я.
– А ты вообще как будто с другой планеты, – раздался мужской голос.
Да что ты будешь делать!
Нравится ему меня пугать и подкрадываться исподтишка?!
Я вскочила, но тут же присела обратно!
На плечи легли горячие, тяжелые, будто бетонные плиты, ладони Дубинина.
Он перебросил через лавочку одну ногу, потом вторую и присел рядом, удерживая меня за талию.
Горячий, твердый…
Я некстати вспомнила, как он лихо меня вчера удерживал, как нежно и сладко доводил до оргазма, размазывал…
– Ты не пришла на работу.
– Я уволилась.
– Твоего заявления на увольнение я не видел. И даже если бы увидел, то не подписал… – заявил неугомонный. – И потом… Спор. Продуть хочешь, что ли?
– Мой спор. Мои поражения. Мои потери. Где здесь затесался ты?
– Я слишком большой, чтобы говорить «затесался». Скорее, вклинился, маленькая. Почти как вчера под твои трусики между тонких ножек.
– Здесь кругом – дети! – заерзала я. – И потом…
– Значит, пошли к тебе! – поднялся, продолжая меня касаться.
Будто боялся, что, если отпустит, убегу или улечу, оседлав невидимую метлу.
– Я не пойду. С тобой. Ко мне. Ни за что.
– Боишься
