Ах, да. Я, собственно, по какому делу.
Галя заскрипела зубами.
– Я тут закончил новую пьесу. Галчонок, доложу вам, это вещь не слабее «Вишневого сада». Совершенно случайно… – Он вынул из портфеля толстенную стопку страниц с машинописным текстом. – На досуге… Ваш тонкий вкус… Иннокентий Михайлович…
– У нас сейчас нет времени. – Галя забрала бумаги, осыпав их пеплом.
– Не тороплю… Впрочем, стоит одну страничку… не оторветесь… запоем…
– Это все ваши дела?
– Да. Исчезаю. Собственно… речь идет о комсомолке и секретаре комсомольской организации… название, послушайте: «Всеми щупальцами за!». Остроумно, а? Комедия положений. Комсомольцы в Средней Азии осваивают целинные земли и находят золотую статуэтку. Ктулху фхтагн, всегда фхтагн, ахах-ах. И понеслось. Юмор – вы меня знаете. И не без звонкой пощечины всякого рода авантюристам и крохоборам. Готовый сценарий…
– Бруно Генрихович…
Каминский ее не слышал.
– В режиссерском кресле вижу Абрамчика Роома. Пускай Рязанова. Но актеры, Галочка. Вы и Смоктуновский. Бесценно!
– Бруно Генрихович, я не хочу ваших щупалец.
– Нет? – Каминский не смутился. – Быстрицкая согласится. Тогда давайте договоримся так: вы даете пьесе зеленый свет, а я…
– Простите, вы меня с кем-то путаете. – Галя сунула драматургу стопку бумаг. – Я ничего не решаю.
– Но Иннокентий Михайлович… Я бы мог лично… но у него столько дел на студии…
– Мы с Иннокентием Михайловичем больше не вместе.
– Вот как… – Каминский опешил.
– Мы развелись. И он похлопотал, чтобы моя карьера в кино была заморожена, пока я на коленях не приползу к нему просить прощения. Чего, как вы своим скудным умишкой понимаете, не случится. Но Иннокентий Михайлович не оставил меня без грошей и организовал выступление перед гидромеханизаторами Сибири. Как там у Дениса Давыдова? «Мой жребий: пасть в боях Мечом победы пораженным…» – Галя лихо нахлобучила кивер. – Так что я в Якутию, счастливо оставаться. Пьесу не читала, но все предыдущие – что вы! Говно говном.
И, козырнув, гусар покинул онемевшего драматурга.
Глава 5
За два дня до отлета в Якутск Глебу приснился кошмар. На этот раз без участия Мишки. Во сне он стоял в поле, поросшем сорняком. Верхушки стеблей доставали до подбородка, только голова торчала наружу. Поле было бесконечным. Над ним сгруппировались созвездия, о существовании которых не знал ни один астроном. Глебу не хватало фантазии увидеть в скоплении привычных звезд Козерога, Деву или Скорпиона, но сейчас умозрительные линии проводились сами по себе, и звезды складывались в чудовищных многоножек и отвратительных осьминогов, в астроцефалов – иерархов этого тоскливого мира. Над растениями клубилась мошкара. Стебли колыхались, нашептывали. В них кто-то прятался, ходил по кругу, огибая сновидца, забавляясь. Поп со шпилькой
