она мудра, – наконец изрек он, и его настроение омрачилось. – Боюсь, нам еще придется взяться за твой Орден. Впрочем, вид у тебя такой, будто ты стоишь на пороге Преисподней. Ты болен, друг мой?
Вонвальт прокашлялся.
– Точно не знаю, ваше величество, – ответил он. – В последние несколько недель меня одолевает какая-то хворь.
– Хм-м. Что ж, обязательно обратись к моей Врачевательнице. Видит Нема, я предостаточно ей плачу.
Сэр Конрад в ответ проворчал:
– Ваш сын, князь Гордан, тоже велел мне обратиться к ней.
Император откинулся назад и чуть улыбнулся.
– Так ты видел его?
– Мы встретились к востоку от Баденбурга, государь, где он вел на север Шестнадцатый Легион.
– Хорошо, – сказал Император. – Ведь он отправился в поход по твоей милости. Впрочем, мы к этому еще вернемся. А сейчас расскажи мне о других твоих спутниках. – Он обратил свое внимание на сэра Радомира и Брессинджера. – Может быть, вы уже подниметесь с пола?
Оба вскочили, как марионетки, которых дернули за ниточки.
– Это сэр Радомир Дражич, бывший шериф Долины Гейл, ныне мой второй пристав.
– Рад встрече, сэр Радомир. Твой город сильно пострадал по вине одного из моих маркграфов, и я приношу тебе свои извинения.
Шериф открыл было рот, но не смог произнести ни слова и начал задыхаться, как рыба, вытащенная из воды.
Император, давно привыкший к подобным реакциям и уставший от них, хмыкнул.
– А это кто?
– Дубайн Брессинджер, государь, мой первый пристав.
Император посмотрел на Брессинджера. Затем чуть сощурился.
– Мы прежде встречались? – спросил он.
– Нас никогда не представляли, ваше величество, – ответил Брессинджер. – Но я несколько раз оказывался в вашем присутствии. Я уже много лет служу сэру Конраду приставом.
– Верно, – сказал Император. Он кивком указал на левую культю Брессинджера. – Ты лишился руки.
– Да, ваше величество.
– Как это случилось?
Брессинджер откашлялся.
– В Долине Гейл, ваше величество. В схватке с воином маркграфа Вестенхольца.
– Ты убил его?
– Его и еще нескольких.
Император снова глянул на Вонвальта.
– И ты не счел нужным посвятить этого человека в рыцари?
Сэр Конрад замялся.
– Государь, не подумайте, будто я считаю, что он не достоин этого. Однако в прошлом Дубайн уже отказывался от такой чести.
Император воззрился на Брессинджера.
– Ты верен сэру Конраду.
– До гробовой доски, ваше величество.
– Однако ты отвергаешь благосклонность Империи и все, что она символизирует?
Брессинджер съежился. В трактире,
