всегда вечером. Люди бросаются ко мне с просьбами, пожеланиями, тому чай, этому кофе, у той постельного белья нет, этой холодно, тому жарко…
Как всегда.
В изнеможении добираюсь до последнего вагона, дальше головной вагон, где машинист, если вообще есть какой-то машинист. Заглядываю в последнее купе, все ли на месте, не нужно ли чего, дядька со сканвордами встречает меня широченной улыбкой.
– А-а, сколько лет, сколько зим… ну что, как живете-можете?
Вымученно улыбаюсь.
– Помаленьку.
– Вот и отлично… вы тут вроде как давно уже?
– Да… всю жизнь.
– А дальше куда планируете? Молодой еще…
Пожимаю плечами, чего ради я должен что-то планировать.
– Чего плечами жмете?
– Мне и здесь хорошо.
– Чего и здесь хорошо… Большому кораблю большое плавание… Я-то в ваши годы…
Наношу ответный удар:
– А вы кто?
– Я-то? В советниках у машиниста хожу.
– А серьезно если?
– И я серьезно.
Оживляюсь.
– Что… самого машиниста видели?
– М-мил человек, кто ж вам машиниста-то покажет? Я с ним только так переписываюсь… он мне инструкции какие, я ему соображения свои…
Смотрю на него. Не верю. Не бывает так, что хотите со мной делайте – не бывает.
– Так-то, молодой человек… думаете, здесь все мелкие сошки едут… а нет…
Осторожно говорю.
– А может… нет никакого машиниста… может… это фикция? Откуда сами знаете, кто вам письма эти… шлет?
Дядька со сканвордами хочет возразить. Не успевает, в купе вваливается необъятная тетка в пеньюаре, валится на нижнюю полку, ой, мальчики, спокойной ночи всем, пошла я спать…
С трудом подавляю зевок.
– Что, умучили вас сегодня? – спрашивает дядька.
Есть маленько.
– Да не маленько, вижу, из вас сегодня все соки выжали… спать ложитесь, вот что я вам скажу…
– Мне начальник потом такое «спать» устроит…
– А вы здесь ложитесь, сюда, чай, начальник ваш не сунется. А я покурю пойду.
Даже не говорю, что в поезде нельзя курить. Вытягиваюсь на полке, закрываю глаза.
Дядька выходит.
Потихоньку соскальзываю с полки, иду за ним. Так и есть, направляется в сторону первого вагона, в святую святых.
Выжидаю.
Он выходит в тамбур, ощупывает массивную дверь вагона впереди.
Так-так, так-так, так-так.
Дядька открывает замок. Неожиданно легко.
Вынимаю из-за пазухи кольт. Тоже неожиданно легко.
Дядька тоже вынимает кольт, целится в невидимую в темноте фигуру машиниста.
Спускаю крючок.
Дядька падает к моим ногам, болтается его окровавленная голова, бьется о стены вагона, так-так, так-так, так-так.
