так? – испуганно спросила она лежавшего в крови соседа, боясь шагнуть в кухню.
Зрачки синих глаз скорчившегося хозяина были расширены от боли так, что казались черными. Губы его начали дрожать. Он, очевидно не в силах уже делать какие-либо движения, начал открывать рот, пытаясь издать какие-то звуки. Боясь не понять его, соседка переспросила:
– Что Витя? Что?
– За что? – прохрипел раненый, потом через долгую паузу выдавил сквозь хрип и хлюпанье в груди: – …Я любил их.
С трудом удалось уловить Ярцевой эти слова умирающего соседа. Он закрыл глаза и больше на ее окрики не реагировал. Сообразив наконец, что нужно же что-то делать, пенсионерка с ведром в руке, которое она вообще-то собиралась опорожнить в мусорный бак, резво выскочила на улицу.
Подъездная дверь была открыта и даже подперта камушком. Так часто делали и она сама, и другие пенсионерки в хорошую погоду для лучшего проветривания подъезда. Не зная толком, что же делать, она шустро побежала по двору, насколько позволял ей семидесятидвухлетний возраст и стоптанные, надетые на босу ногу туфли. Она бежала, колыхаясь всем телом, с ведром в руке, вдоль дома в сторону улицы и бессмысленно кричала:
– А-а-а!
– А ну стой! Чего орешь? – дохнул на нее перегаром Яша по кличке Голливуд, выйдя из-за куста. Ярцева шарахнулась от такой неожиданности, как лошадь от трамвая, но потом, вцепившись в замусоленный пиджак алкоголика, запричитала скороговоркой:
– Там Витя Протасов у себя дома застрелённый лежит. Яшенька, бежи скорее, позови кого-нибудь, пока он не умер.
– В натуре, что ли? Ты в «Скорую» звонила? Что с ним?
– У него дыра в груди, а кровища по полу течет. Он ведь помереть может, а у меня телефона нет.
– Деньги давай, щас позвоню. Тут телефон-автомат за углом.
– Так в «Скорую» же бесплатно.
– Ага. Я щас все брошу и побегу. Ты заплати сначала, а то сама беги.
– Яшенька, побойся Бога. Откуда деньги-то у меня? Я, вон, ведро выносить пошла, а тут такое дело…
– Ай, принесла тебя нелегкая, рупь должна будешь. Какая у него квартира?
– Вроде третья.
Яша, быстро перебирая ногами, удалился из вида, а Екатерина вздохнула с облегчением, что эта тяжелая обязанность, связанная с происшествием, теперь как бы с нее перешла на этого алкоголика. Она, уже не торопясь, наконец дошла до мусорных баков и, освободив ведро от своей пахнущей ноши, направилась к своему подъезду. Противоречивые чувства раздирали пенсионерку. С одной стороны, она была обладателем такой новости, о которой во всем городе никто еще не знал. А с другой стороны, ее хитрый старушечий ум, умудренный жизненным опытом, подсказывал, что ничего хорошего от этой новости ей не отломится. Лучше уж ей держать язык за зубами, а то по милициям и судам затаскают. В этот момент мимо
