начинает утомлять меня своей глупой ревностью, – призналась она. – Боюсь, что как муж он будет невыносим.
Андре-Луи почувствовал, что у него сжалось сердце, но, как настоящий актер, и виду не подал. Он рассмеялся довольно неприятным смехом и поднялся.
– Я склоняюсь перед вашим выбором, мадемуазель. Надеюсь, вам не придется сожалеть о нем.
– Сожалеть? – вскричал господин Бине. Он рассмеялся от облегчения, видя, что дочь наконец-то избавилась от этого поклонника, которого он никогда не одобрял – за исключением тех нескольких часов, когда считал Андре-Луи знатной особой. – А о чем ей сожалеть? Что она принимает знаки внимания от знатного дворянина, такого могущественного и богатого, что он дарит ей, как простую безделушку, драгоценность ценой в годовое жалованье актрисы из «Комеди Франсез»? – Он встал, приблизился к Андре-Луи и уже более мирным тоном продолжал: – Ну-ну, мой друг, никакого камня за пазухой! Черт возьми! Неужели вы встанете на пути у девушки? Не можете же вы в самом деле винить ее за этот выбор? Вы подумали о том, что он для нее значит? Что под покровительством такого человека она всего добьется? Разве вы не видите, как сказочно ей повезло? Конечно, если вы ее любите, да притом так ревнивы, то не можете не признать, что так лучше?
Андре-Луи долго молча рассматривал его, затем снова рассмеялся.
– О, вы фантастичны, – сказал он. Повернулся на каблуках и пошел к двери.
Презрение, сквозившее во взгляде Андре-Луи и звучавшее в его словах и смехе, сильно уязвило господина Бине и отбило охоту мириться.
– Фантастичны, да? – закричал он, глядя вслед удалявшемуся Скарамушу маленькими глазками, сейчас налитыми злобой. – Фантастичны, потому что предпочли могущественное покровительство знатного вельможи браку с нищим ублюдком без имени? О да, мы фантастичны!
Андре-Луи повернулся, держась за ручку двери.
– Нет, я ошибся, – сказал он. – Вы не фантастичны. Вы просто мерзки – вы оба. – И он вышел.
Глава X
Искреннее раскаяние
Солнечным мартовским утром, в воскресенье, мадемуазель де Керкадью прогуливалась со своей теткой по широкой террасе замка Сотрон. У Алины был покладистый характер, и тем удивительней, что последнее время она стала раздражительной и проявляла низменный интерес к житейским делам. Это еще более, чем всегда, убедило госпожу де Сотрон, что ее брат Кантэн просто возмутительно руководил воспитанием этого ребенка. Похоже было на то, что Алина знает все, в чем девушке лучше быть несведущей, зато несведуща во всем, что девушке следует знать. По крайней мере, таково было мнение госпожи де Сотрон.
– Скажите, сударыня, все мужчины – скоты? – спросила Алина.
В отличие от брата, графиня была высокой, величественного сложения. В те дни, когда она еще не вышла замуж за господина де Сотрона, злые языки говорили, что она – единственный мужчина в семье. С высоты своего благородного роста она с тревогой взглянула на маленькую племянницу.
– Право
