style="font-size:15px;"> Член Думы и первый комендант Таврического дворца Б.А. Энгельгардт в письме после смерти М.В. вспоминал эти первые дни революции еще до отречения Николая II:
«В кабинете председателя Думы собрался весь Временный комитет. На председательском месте за длинным зеленым столом сидит Михаил Владимирович Родзянко, и на его, всегда уверенном, лице видны сомнения и тревога. Члены Временного комитета в один голос настаивают на том, чтобы М.В. взял власть в свои руки. Ему говорят, что этого „от него ждет страна, что это его обязанность и от нее он не имеет права уклоняться“.
– Что вы мне предлагаете, господа? – отвечает М.В. – Взять власть в свои руки – да ведь это прямой революционный акт. Разве я могу на это пойти…»
Тщетно взывая к царю, он еще тогда надеялся предотвратить бедствие, и только убедившись, что прежней власти не существует, что носители ее позорно бежали, он пытался остановить развал, но это уже была задача неосуществимая.
Когда все были опьянены революцией, М.В. оставался абсолютно трезв. В то время имя Родзянко произносилось с восторгом: толпа на улицах встречала его криками «Ура!», солдаты и рабочие, являвшиеся в Таврический дворец, прежде всего шли к нему, большинство общества превозносило его до небес, и выражения благодарности сыпались со всех сторон. Ему присылали благословения иконами, писали трогательные послания о том, что он «своим геройским поведением спас тысячи жизней», что, если бы не он, «столица была бы залита кровью» и т. д.
Характерно, как выражение мнения аристократии, письмо старого графа С.Д. Шереметьева. Он писал: «Я понимаю Ваши страдания, зная Вас за честного русского человека, преданного монархии и России, но Вам другого выхода не было из трагического положения, и мы Вас благодарим и благословляем».
Во Временном комитете и в общественных кругах было течение, выдвигавшее на пост главы Временного правительства Родзянко, но против его кандидатуры появились возражения слева и особенно энергичные со стороны П.Н. Милюкова.
«В избрании князя Львова для занятия должности министра-председателя и в отстранении Родзянко, – пишет в своих воспоминаниях В.Д. Набоков, – деятельную роль сыграл Милюков, и мне пришлось впоследствии слышать от Павла Николаевича, что он нередко ставит себе мучительный вопрос: не было бы лучше, если бы Львова оставили в покое, а поставили Родзянко, человека, во всяком случае, способного действовать решительно и смело, имеющего свое мнение и умеющего на нем настаивать».
Как при царе Маклаков, Воейков, Вырубова, Распутин и другие больше всего клеветали на Родзянко, так и после переворота агитация из среды рабочих и солдатских депутатов была устремлена не против кого-то другого, а против Родзянко. Первый председатель Совета рабочих депутатов Чхеидзе не стеснялся в Таврическом дворце возбуждать солдат против Родзянко, а в это же время на фабриках, в казармах и на улицах усиленно распускали слухи,
