попытки машина уркнула, дёрнулась и… заглохла.
– Да твою ж мать! – выругался Егор. – Ублюдок! Продал кусок металлолома… Ну, давай же, давай! За что деньги плочены?
На третий раз, как в сказке, опелёк поддался уговорам и ровно затарахтел. Егор включил печку и стал ждать. Зачем? Он и сам пока не знал, но неоднозначные чувства не давали покоя и заставляли его быть не тем, кем он считал себя на самом деле. Или наоборот – давали возможность быть самим собой? Егор не мог с этим разобраться и постоянно натыкался на тупики собственных мыслей.
По салону растеклось приятное тепло, Егор постепенно успокоился и более не чертыхался на того, кто продал ему подешёвке неказистую машину, не поддающуюся никакому ремонту.
Минул обед. Часы отчеканили два часа с четвертью. Ненавидимая им за смелый ум и за способность аргументировать любые выпады оппонентов, притягивающая играющим в разных тональностях голосом и необъяснимо стойкой хрупкостью женщина ещё не вышла, но Егор знал, что её появления можно ждать час, а то и больше. Она никогда не спешила после своих занятий. Иногда ему казалось, что она вообще никогда никуда не спешила, что время живёт внутри неё, а не она во времени. В такие минуты его охватывало отчаяние, и он не понимал, чего хочет больше: затащить её в постель или убить.
***
Лида неторопливо спустилась на первый этаж, взяла в гардеробе светлую а-ля мутоновую шубку с аккуратным небольшим капюшоном и огромными карманами, поблагодарила гардеробщицу и, облачившись, вышла на пышущую солнцем улицу. Прогулки прочно вошли в жизнь сорокачетырёхлетней женщины, а потому её ждал привычный пеший маршрут в три квартала.
В воздухе разливалась предвесенняя благодать. Порывы ветра стихли, над городом зависла парочка ленивых мелких облачков, но на северо-западе недружно скучилась серая масса, раздумывающая, нарушить или нет небесно-голубую идиллию.
Солнце слепило. Чуть не проморгав объект своего вожделения, Егор встрепенулся. Шуба цвета топлёного молока мелькнула среди многочисленной праздной толпы и скрылась за поворотом. Егор не поехал за женщиной. Он знал, где она живёт. Знал, что любит гулять вечером по набережной. Знал, где она обедает. Знал про её уединённый образ жизни. Ему казалось, что он знал о ней всё, а потому сегодня хватило и того, что она, покинув здание, пошла в сторону дома; всё равно пока никакого плана у него не созрело. К тому же – ещё была Ирка, с которой он тоже не знал, что делать.
***
Квартира-студия Лиды, спроектированная по личному чертежу, напоминала её шубку: скромная кухня-капюшон, втиснутая между туалетной комнатой и стеной балкона, выполненная в тёплых молочных тонах удлинённая комната и свободные рукава утеплённого балкона, уходящего от двери вправо и влево примерно на одинаковые расстояния. Высокие потолки, вызывая иллюзию
