Твой дядя даже начал злиться. Что происходит?
Алексей некоторое время шел молча, глядя себе под ноги. Потом поднял голову и, как будто обращаясь к невидимому собеседнику, начал говорить:
– Не могу заставить себе серьезно относиться ко всей этой торсионной кухне. Что это за поля? Кто их измерил? Ни одного серьезного эксперимента! В теориях ошибка на ошибке, из пальца все высосано. Я в эту тему глубоко не погружался, но знаешь кто первым был против подобной научной альтернативщины? Мой дядя! И что теперь? Он тянет меня туда, откуда вытащил. Как это понимать?
Алексей пнул камешек, и тот, перелетев через улицу, ударил в железную створку ворот. Он продолжил:
– Конечно, мы все выясним, кто и зачем спалил эту установку, но ты-то сама, что об этой работе думаешь?
– Я знаю только, что чипы рабочие, можешь в них не сомневаться. У меня есть несколько образцов без закрытой специфики. Можешь на себе попробовать, но твой дядя боится, что у тебя возникнет ревность, и поиски осложняться.
– Ревность? С чего это вдруг?
– С того. Заметил, как все тянут одеяло на себя? И Аркадий, и Феликс, и Виталий. При Игнатии помалкивали, а теперь разошлись. Хотя знают, что результата можно достичь только общими усилиями. Заказы есть, но все может развалиться в один момент. А насчет работы… я ничего не думаю. Закончу одно личное дело и уволюсь.
Взгляд у Инги потускнел, она крепче взяла Алексея под руку. Когда они подошли к подъезду, Инга набрала код и вдруг предложила:
– Давай, о работе больше ни слова? Считай, что мы вчера познакомились, и сегодня у нас просто свидание. Идет?
Он кивнул и распахнул дверь.
6. КАРТИНЫ
В просторном подъезде пахло старостью, прокисшим потом и прогорклым жиром с залежавшейся одежды и книг. Похоже, кто-то из старых жильцов проветрил свое жилище, поделившись не самыми приятными запахами.
На втором этаже за высокими двойными дверьми начинался особый мир, милый сердцу любителя живописи. Стены коридора и двух комнат были увешаны картинами, рисунками, гравюрами. Пара акварелей привлекла внимание Алексей. На одной была изображена девушка на доске для виндсерфинга, плывущая навстречу заходящему солнцу. Изображение казалось легким, воздушным и в тоже время детально проработанных, что было нехарактерно для акварели.
– Не самая простая техника, – он коснулся рамки. – У меня отец писал очень похоже. Прямо… вот… даже не сомневался бы… что это его работа. Откуда она у тебя?
Он повернулся к Инге, та стояла рядом, прижав руки к груди, как будто боялась выдать какую-то тайну.
– Подарил друг матери, тоже художник.
– Тоже? Она пишет?
– Рисует, учит детей, таланты развивает.
– У меня отец был художником, рано умер, погиб случайно.
– Я знаю… – вырвалось у Инги.
Алексей с удивлением на нее посмотрел, но вспомнил про дядю.
– И мне кое-что по наследству передалось. Пишу в свободное время,
