вижу кроткую тоску по раю,Призыв любить, бесстрашно отдавая
Души своей расцветший сад.
«Ты был мне карателем…»
Ты был мне карателем,
Медленно резал всё светлое.
Знаком лёг восклицательным,
Прописался в моем дневнике.
Искушая изобретательно,
Искусно меня предал
сто раз за вечер.
Потом попросился обратно
и предал больнее вдвойне…
Посланник божий?
Опричник,
исполняющий слепо и преданно
Высшую меру Всевышнего?
Отсыпано щедро мне…
Я распознала истину.
Не ты был чудовищем.
С улыбкой, тонкой, как лезвие,
смехом звонким, как песня,
Темнота разрасталась в душе.
Непросто в самой себе
Опознать лик убийцы…
жертвы, судьи, очевидца.
Я узнала недавно во сне
Как тебе было больно
Топить меня в полной
Соблазнов и страхов воде.
Но Ангел твоею рукою
Карты кропил в игре.
Прости меня, если сможешь.
Мы оба тогда сломались —
Из-за твоих, из-за моих
шатких и ржавых перил…
Но теперь-то я знаю:
ты, хоть и не светел,
но злодеем не был.
Ты медленно резал все тёмное,
Чтобы меня спасти.
«Меня кто-то совсем забыл…»
Меня кто-то совсем забыл?
Ниоткуда за мной не пришёл.
На пустынном перроне простыв,
Отбиваюсь от свор сквозняков.
Отчего же я до сих пор…?
Почему же кто-то всё не…?
Сколько нужно часов ещё…?
Что мне станет спасением?
Всюду дует за воротник.
Кто-то где-то был очень мил.
Жизни скомканный черновик
Убегающим шпалам скормил…
Мне никто никогда нигде…
Потому что ничей не свет.
И я чувствую, что теперь
Никого на перроне нет.
Дерево
На моей коре дождь…
На моей коре ночь…
Из моей коры жёг
Пламя старый шаман.
Над моей кроной спят
Сотни бледных плеяд.
И кочевник закат
Ткёт кровавый обряд.
Под моей кроной тьма,
Птицам цепким дома.
Чертит ведьма-сова
Колкие письмена.
Здесь не тишь и не блажь.
Вырви глаз темнота.
Зашипит по ветвям
В танце смерти змея.
Ты пришёл поглазеть?
Бродят многие тут.
У моих корней кровь,
Под моей тенью труп.
Я расту не в земле.
Подо мной города.
Человечьих костей
Стройные берега.
Выпей горечь мою,
Съешь изогнутый лист,
Под могучим крылом
Закопайся и спи.
У моих корней соль…
У моих ветвей сок…
Будет
