для открытия конгресса и приличные к сему случаю помещения. Выбор Татищева пал на деревню Лефе на острове Сундшер.
Только в апреле 1718 года, когда море очистилось ото льда, Брюсу и Остерману удалось переправиться на Сунд- шер. Оставаясь долгое время на Або, оба делегата испытали большие трудности и даже лишения, если можно применить эти слова к аристократам с совершенно противоположными характерами. Они почти всю зиму не могли достойно проживать в Финляндии, дотла разоренной войной, где царила жуткая дороговизна, при этом и за бешеные деньги нельзя было купить самого необходимого, даже дров. Рачительный и сдержанный Брюс, с его постоянными проявлениями подагры, стойко переносил тяготы, несмотря на то, что с собой делегаты везли для представительских целей серебряный адмиральский сервиз Апраксина, шпалеры, венгерское вино, четыре бочки красного и белого вина. Уже будучи на Аландских островах, Брюс неожиданно был обвинен в хищениях из казны вместе с Меншиковым. Правда, царь тут же велел оставить его в покое, в то время как следствие по делу Меншикова было продолжено.
Переговоры со шведской делегацией, в которую входили Георг Генрих фон Гёрц и граф Карл Гилленборг, начались в мае.
С самого начала каждая делегация не хотела отступать от своего даже в мелочах. Так, чтобы решить вопрос о равенстве делегаций в зале заседаний, пришлось вырубить стену и из разных помещений подходить к столу, стоявшему ровно посередине: двумя ножками в одной комнате, двумя – в другой. «Его величество шведский король желает сохранить все, им утра- ченное», – заявили шведы. «Его величество русский государь желает сохранить все, им завоеванное», – без промедления в тон ответствовали Брюс и Остерман. Приличия были соблюдены, после чего началась, длительная работа конгресса.
В переговорах сразу определился некий предел, за который стояла каждая сторона: русские соглашалась уступить лишь Финляндию, да и ту без Выборга, а шведы, надеясь на примирения с союзниками России, рассматривали лишь уступки части своих владений в Прибалтике, но с условием территориальной компенсации с помощью России в Европе.
Все это мало удовлетворяло твердую позицию русской делегации, но и шведы не проявляли инициативы распутать возникший клубок противоречий.
Напористый и конкретный Брюс сразу почувствовал, что все это означало работу конгресса без перспективы и даже вхолостую. Брюсу не очень приятна была авантюристская позиция Гёрца и своего напарника Остермана, усилиями которых все переговоры вскоре сузились до рамок частного и фамильярного общения. С обеих сторон начался обмен подарками. Брюсу презентовали кортик, для Карла XII шведы выпрашивали черкесских и калмыцких лошадей. Посольская канцелярия слала на Сундшер деньги и соболей, которыми Брюс и Остерман отдаривали Гёрца, Гилленборга и его супругу. Русские посланники свели короткое знакомство со спутниками шведских дипломатов, все вместе они коротали вечера за обсуждением анекдотов из жизни шведского короля, который
