приоткрылся, открывая сочащиеся ядом зубы. Едва дыша, следопыт коснулся мягкой кожи голенища, неслышно проверяя засапожные ножи. Рука ощутила их гладкие рукояти, даря воину спокойствие. Обвив хвостом ветку, змея медленно поднялась в боевую стойку. Боковые чешуйки на ее голове раздвинулись, выпуская ядовитые жала. Вечерница готовилась нанести смертельный тройной укус. Следопыт не стал испытывать судьбу. Миг – и короткий взмах изогнутого ножа убрал опасность с пути.
Легко по-кошачьи спрыгнув на землю, он обтер лезвие и, вернув его на место, огляделся. Временное логово шестилапых встретило его пустующей темной пастью. Быстро исследовав его и, не найдя следов крови, воин немного успокоился. Значит, Скел жив.
«Зачем же ты нужен шестилапым? – мысленно задал себе вопрос Рун. – Что в тебе такого, что они просто не перегрызли тебе глотку, а потащили с собой?» Ответы ждали следопыта где-то в глубине леса, и он продолжил исследовать местность.
Сухая безветренная погода, как и яркий свет Полноликой, освещавшей тропу, были на руку Руну. Следы, оставленные на влажной земле, были четкими и хорошо заметными, и потому среди множества волчьих нетрудно было отыскать следы напарника. Знакомый оттиск зауженного к пальцам следа от сапога Рун увидел сразу. Приметный, запоминающийся. За то не раз ругал он напарника, сомневаясь в его разумности. Что за разведчик, оставляющий такие следы? Но Скел был упрям и продолжал носить удобные и мягкие, сшитые руками Айрин, кожаные сапоги. Они служили теплым напоминанием другу о том, что там в далекой Аттарии его ждет любимая девушка. Сейчас Рун был благодарен упрямству Скела. Теперь у следопыта был шанс его отыскать.
Тропа уводила вглубь леса. Проходя тем же путем, что и напарник, Рун легко представлял, как все было. След ровный, крови нет. Значит, ранен несильно, шел спокойным шагом. Раны Скела, если и кровоточили, то немного. Значит, потеря крови ему не грозит. Сразу за напарником двигался крупный самец. Это было видно по глубоким и крупным волчьим отпечаткам.
– Здесь, следующий за ним шестилапый сильно толкнул Скела, – шевеля одними губами, рассуждал Рун, отмечая следы брызнувшей крови. – И как же ты сдержался, дружище? И сдержался ли? – ухмыльнулся следопыт, понимая, что, судя по развороту ног напарника, тот в лучшем случае одарил обидчика тяжелым взглядом, если не крепким словцом. С него станется. Память вновь подкинула Руну воспоминание о тех далеких временах, когда Рангвальд Могучий привез из завоеванной Аравании и зачем-то оставил у себя озлобленного темноглазого, грязно ругающегося мальчишку. Речь парнишки, выросшего среди неотесанных и грубых воинов, была далека от светской. Священник однажды, не выдержав, силой затащил Скела в умывальню и вымыл рот мылом, чтобы раз и навсегда отучить его ругаться. Однако дурная привычка прочно прилипла к другу. Улыбнувшись своим мыслям, Рун продолжил путь.
Время мчалось так же быстро, как пролетающие с пронзительным свистом сумеречные сиглы. Широкая тропа то петляла, то веером расходилась в разные стороны, словно враг нарочно
