не оборачиваясь, добила:
– А ты – хошь продолжай сопли жевать, хошь – иди учись. Мне пох.
Ушла. А я ещё раз закурила, хотя уже перебор был никотина. И осталась тупить в кружку. От всего этого тупить – от чувства, что обосралась, и что у бабули крыша – того.
Потупила, потом запустила скрипт «посуда». Встала, пошла собирать – мыть.
Бабуля – уснула. Будить попрощаться – не стала.
Вечером сидела ни туда, ни сюда.
Привычно налила коньяку, врубила сериал, начала нажираться, чтобы уснуть. И увалилась в какое-то унылое безмыслие. Поганенькое. Очень непривычное ощущение, что я где-то серьёзно лажаю, но не вижу, в чём и исправить не могу.
Выдернуло рявком рекламной паузы.
Вообще они суки с этой накруткой децибелов. Но вот тут – в тему пришлось.
Оставила недопитый стакан, сложила ноут, переползла в постель. Попялилась в потолок, предвкушая очередное пробуждение. Но дежурного страха, который забивала коньяком – не было. Наверное, потому, что внутри уже решила.
Прошептала-прошипела в потолок это решение:
– Да ну нах! Ещё раз присниться – заберу документы.
Закрыла глаза и ушла в сон.
Теоретически, наверное, мне снилось что-то ещё. Но запомнилось вот такое:
Ночь, лес. Поляна. Костёр. У костра на камне – котелок.
Я как бы лежу на куче веток, покрытой брезентом. И дремлю, глядя в огонь.
Вижу, не выходя из дрёмы, что из кустов за костром выходит прабабушка в пятнистом комбезе и винтовкой на плече. Она принюхивается, хмыкает. Садиться, берёт с травы дюралевую кружку, зачёрпывает из котелка. Дует на кружку, потом очень шумно всасывает-вдувает с поверхности.
Вот этот громкий засос выбивает из дрёмы. Рывком сажусь, осматриваюсь, въезжая в окружение.
Прабабушка говорит глухо-мрачно:
– Чаю будешь?
Я пару секунд гляжу на неё, потом неверяще-глуповато уточняю:
– Пра… прабабушка?
Прабабушка:
– Меня Надя зовут. Как жену Ленина.
Сижу, тупо пялюсь на то, как она посасывает чай. Вижу в траве ещё кружку, беру, зачёрпываю. Дую, шумно засасываю с поверхности. Краешком сознания удивляюсь себе. Звук-то неприличный, я и не умела так никогда, а вот тут вдруг…
Надя холодно ровно бросает подтверждение мыслям:
– Угу.
Наверное, мыслям. Я неуверенно начинаю спрашивать:
– Надя… а…
Надя перебивает, резко, мрачненько:
– Так. Времени – немного. Я – кратко.
Надя переводит взгляд в огонь, вздыхает, отхлёбывает чаю. Говорит резкими тихими тяжёлыми фразами:
– Объяснять – не буду. Не поймешь. Запоминай. Меня убили в доме. Из пистолетов. Потому что не умела работать с двух стволов врастопырку. Был мастер. Предлагал обучить. Отказалась. Померещилось, что власти надо мной хочет. Теперь это – твоё. Сделаешь – будешь. Нет – нет. Всё.
Надя
