кроме чувства долга.
– Здравствуй, Поллианна. Я… – Больше она ничего не успела сказать. Поллианна бросилась через комнату и упала на грудь своей неприветливой и порядком шокированной тёти.
– О, тётя Полли, тётя Полли, вы не представляете, как я рада, что вы позволили мне жить с вами! – всхлипывала она. – Это так чудесно, что у меня теперь есть вы, и Нэнси, и всё это, ведь совсем недавно у меня не было никого, кроме дам из нашего прихода!
– Весьма вероятно, хотя я не имела удовольствия быть знакомой с дамами из вашего прихода, – сухо ответила тётя Полли, пытаясь отцепить от себя маленькие пальчики и переводя строгий взгляд на Нэнси, стоявшую в дверях.
– Нэнси, на этом всё. Ты можешь идти. Поллианна, будь так любезна, пожалуйста, встань прямо, как полагается. Я ещё даже не разглядела тебя.
Поллианна тотчас отпрянула назад и засмеялась немного нервно.
– Да, вы правы; но сами видите, смотреть-то особо не на что – веснушки одни. О, и я должна объяснить насчёт красного клетчатого платья и чёрной бархатной блузки с белыми пятнами на локтях. Я рассказала Нэнси, что папа сказал…
– Да не важно, что сказал тебе отец, – решительно перебила её мисс Полли. – Полагаю, у тебя есть дорожный сундучок?
– О да, разумеется, тётя Полли. У меня есть прекрасный сундучок, его мне дали дамы из прихода. В нем не так много вещей, в смысле, моих собственных вещей; в последнее время в бочке совсем не попадалось одежды для девочек. Но в нем все папины книги, и миссис Уайт сказала, что мне следует забрать их с собой. Понимаете, папа…
– Поллианна, – снова резко перебила её тётя Полли, – ты должна уяснить одну вещь раз и навсегда: я не желаю ничего слышать о твоём отце.
Девочка судорожно втянула в себя воздух.
– Но, тётя Полли, вы… вы хотите сказать… – Она заколебалась, и тётя не преминула воспользоваться возникшей паузой.
– Мы сейчас поднимемся в твою комнату. Полагаю, твой сундучок уже там. Я велела Тимоти отнести его туда, если таковой имеется. Следуй за мной, Поллианна.
Не сказав ни слова, Поллианна повернулась и пошла за тётей. С глазами, полными слёз, но храбро поднятой головой.
«Пожалуй, я даже рада, что тётя не хочет, чтобы я говорила о папе, – думала про себя Поллианна. – Наверное, так будет легче – если я не буду о нём говорить. Может, именно поэтому она велела мне не говорить о нём». И Поллианна, снова убедившая себя в тётиной «доброте», сморгнула слёзы и с любопытством стала разглядывать свой новый дом.
Она поднималась по лестнице. Впереди шелестела тётина юбка из дорогого чёрного шёлка. Сквозь открытую дверь одной из комнат Поллианна мельком увидела ковры пастельных тонов и стулья с атласной обивкой. Ступеньки под её ногами были устланы чудесным ковром, таким мягким, словно она шла по зелёному мху. И со всех сторон ей слепили глаза то позолоченные рамы картин, то солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкое кружево занавесок.
– Ах,
