реакцию Эшера.
Стало немного тревожно, но Пол вдруг мне зааплодировал, и я улыбнулась ему.
– Я горжусь тем, что ты больше не бежишь от своего прошлого, Элла.
К глазам подступили слезы. Он гордился мной, и я тоже. Такое случалось очень редко. Я никому не позволю диктовать мне, что делать, я застану его врасплох. В очередной раз.
Год начинался многообещающе.
Калифорния, вот и я! Надеюсь, на этот раз ты будешь ко мне добрее.
Глава двенадцатая
Эффект неожиданности
Эшер
Я поболтал стакан с виски. Невеселое позвякивание льда нарушало тишину. Я смотрел на сад, но душой оставался на Манхэттене. Ее залитое слезами лицо, сорванный голос, дрожащие руки, смесь отвращения и ненависти в глазах… все это раз за разом прокручивалось в голове, заставляя колотиться сердце.
Я сломал ее. И даже не попросил прощения. Потому что я говнюк из говнюков.
Я сломал ей жизнь, потому что боялся ее. Я просто жалкий трус.
Меня охватил гнев, и я швырнул стакан в стену. Дыхание сбилось, я застыл на месте.
Я ее недостоин. Она ненавидит свою любовь ко мне.
Вцепившись в перила балкона, я рычал от ярости. Я себя ненавидел. Единственное, что я умел, – это ломать.
Я виноват, что сломал ее и себя самого.
И все почему? Потому что она пугала меня. Пусть Элла совсем не похожа на стерву Джонс, я содрогался от мысли подпустить ее ближе. Это было сильнее меня, я не мог впустить ее в душу.
Сучий потрох, я себя ненавижу.
Я оттолкнул единственную девушку, которая по глупости полюбила меня, по глупости прощала все, что я с ней творил, и явно имела склонность к самоубийству, если осталась рядом, даже увидев меня с самой мерзкой стороны.
Элла пугала меня тем, что не ушла. Ни разу.
Я вел себя отвратно, я понимал, что творил чистый беспредел. И все равно я хотел ее. Да, Шон подтолкнул меня к приезду, и она это поняла. Хотя… догадаться было не так уж сложно. Но теперь мне было плевать на этого болвана. Он ее не получит.
Она знала, что я хочу ее, она прочла мои записки. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым, я словно обнажил перед ней душу. Там были все мои мысли, я писал в дневник предельно откровенно, потому что никто не мог его прочесть.
В этом пространстве я давал себе волю, там больше никого не было.
Те страницы давали доступ к тайным закоулкам моего сознания. Я записывал свои ощущения, чтобы самому разобраться, как работает мой мозг, полный страхов.
Я передал ей все страницы, где речь шла о ней. Долго не решался. Но… мне было важно, чтобы она прочла. Чтобы удостоверилась, что действительно не оставляла меня равнодушным.
Ни на секунду.
Я хотел, чтобы она поняла, почему я так мерзко поступал с ней, почему отталкивал. Почему я ее боялся.
Просто я не мог это объяснить иначе. Не представлял,
