опять в проигравших? Не потому, что попер против меня. А потому, что не в команде со мной.
Байрон сипит, ухватившись за прутья ограды. Каждый глоток воздуха дается с боем. Дюбель на секунду примолк, переваривая услышанное.
– С тобой? А какого…
– Такого. Ты стреляешь из любого ствола и водишь машину, как мне никогда не научиться. Байрон в открытом бою меня завалит, даже кастет не поможет. Но я хитрее. Втроем мы – сила. Наш детсад скоро закончится. Слышали про Абвер-2, диверсионный отдел? Напишу рапорт к ним. Боевой группой шансов больше. Обмозгуйте, у вас сегодня много свободного времени.
Отталкиваю Дюбеля с пути. В спину несется проклятие Байрона вперемешку с кашлем.
– С ним в группу? Урою его на первом же задании.
Значит – не пойдем вместе на задание. Вернувшись на Курфюрстендамм, наталкиваюсь на Гепарда и изображаю радостное изумление.
– Ты здесь отдыхаешь в увольнительной? Один?
Тот в замешательстве.
– Не, с парнями…
– Тогда поспеши. Им очень плохо, нужна помощь, а от меня они ее не принимают.
Через сотню метров проверяюсь, глядя в зеркальную витрину. Тугоумный Гепард семенит на месте. Никак не решится – продолжить выполнение задания и висеть у меня на хвосте либо соединиться с Дюбелем. Еще через пять минут я совершенно один. Для страховки проезжаю три остановки на трамвае, до почтового отделения на Баденшештрассе.
«ТЕТЯ ЭЛЬЗА ОДНА ТЧК ПЛЕМЯННИКИ УЕХАЛИ».
Заодно покупаю конверт и марку. Короткую записку чиркаю в подворотне, куда забрел будто по ошибке. Перед почтовым ящиком проверяюсь трижды и внезапно игнорирую его, повинуясь безотчетному порыву. Только через полчаса рискую расстаться с конвертом. Там столь же безобидное послание. Мол, здоровье поправляется, по воскресеньям бабушка гуляет в Тиргартене, ближе к полудню.
А я бреду по улицам Берлина, по шикарной Фридрихштрассе, сворачиваю на Таубенштрассе. В кармане уютно свернулись в трубочку рейхсмарки графа, могу зайти в ресторан средней руки… Но не решаюсь. После заточения в тюрьме и учебной казарме красивые витрины, хорошо одетые фройлян, сверкающие лаком авто доставляют настоящее наслаждение. Наконец, позволяю себе за три марки и одну карточку купить буханку в булочной на углу Биссингцайле. Жую всухомятку и млею от блаженства. Отвратительный хлеб в столовой Абвера, наполовину из отрубей и соломы, застревает поперек горла.
Холодает, но в казарму жуть как не хочется. Когда, наконец, переступаю порог абверштелле, меня ждет маленький триумф: телеграмма находит обер-лейтенанта, а команда Дюбеля понятия не имеет, откуда она отправлена.
Эффект от второй эпистолы не проявляется столь быстро. Только через две недели обнаруживаю хвост в Тиргартене. Связан ли он с письмом – не знаю. Стряхиваю хвост осторожно.
