раз раньше она клала руку ему на плечо, совершенно невинно и как бы случайно, но чувствовала, как его тело напрягалось от прикосновения. С тех пор она перестала это делать.
– Все еще работаете над хроникой Гросс-Жестина?
– Конечно, насколько это возможно без доступа к архивам фон Мантейфеля. Я поговорил с пастором, и он был так добр, что предоставил мне доступ к церковным книгам.
Уже более года Себастьян работал подменным учителем в начальной школе в Гросс-Жестине. Элизабет нашла ему эту работу, он зарабатывал немного, но ему нравилось работать с детьми. Библиотекарю пора было заняться другим делом, потому что за несколько месяцев книги фон Мейдорнов уже были тщательно перебраны, отремонтированы и упорядочены. Элизабет опасалась, что Себастьян может бросить не приносящую удовлетворения должность и покинуть имение, но теперь, когда он мог работать по своей специальности, она надеялась оставить его рядом с собой.
Конечно, ее тайное желание, что дело может дойти до более близких отношений, не оправдалось. Себастьян избегал приближаться к ней, он даже боялся коснуться ее руки или плеча. Иногда он вел себя как маленькая глупая девочка, сторонился ее, отводил глаза, при этом всегда краснея лицом.
Какое-то время она считала, что просто не нравится ему. Она не была Китти, которая сводила с ума любого мужчину. Она не была соблазнительницей, за ней ухаживали лишь немногие мужчины, и, вероятно, это было лишь из-за наследства Мельцеров. Возможно, еще и из-за пышного бюста, но на таких поклонников она могла спокойно не обращать внимания. Хотя если бы Себастьяну приглянулось ее тело, это было бы совсем другое дело. Но, к сожалению, последние три года показали, что он хотя и очень ее ценил, но при этом явно не желал близости. Такое пренебрежение было особенно тяжело переносить, поскольку ее муж Клаус редко исполнял свои супружеские обязанности.
– Я пытаюсь, – сказал Себастьян в своей медлительной манере, – изложить то, что выписал из церковных книг, в какой-то более или менее связный текст…
Она нетерпеливо развернулась, подбежала к печке, присела перед ней на корточки и открыла дверцу. Со вчерашнего дня в печи еще не было огня.
– Что вы задумали, Элизабет? Мне не холодно. Я прошу вас – ради меня не надо топить эту печь…
– Но мне холодно. Очень холодно. Я здесь замерзаю до смерти!
Это прозвучало решительно и немного более грубо, чем она хотела сказать. Но зато возымело свое дело, она услышала, как он отодвинул стул. Себастьян встал, подождал мгновение, не зная, что Лиза собирается делать, но когда она начала подкладывать дрова для растопки в печь, он быстро подошел к ней.
– Позвольте мне сделать это, Элизабет.
Она взглянула на него и заметила, что он выглядит искренне обеспокоенным и немного смущенным. Хорошо, что так. Как говорится, надежда умирает последней.
– Вы думаете, я не смогу развести огонь?
Он фыркнул. Нет, он не это имел в
