не то, что этого «почти» – им хватает только на зависть и подлость по отношению к окружающим.
Первый свой донос он написал еще в девятом классе – девочка ему нравилась, а он ей нет. А дружила она с парнем из его же класса. Время было непростое тогда. Процессы над «врагами народа» – шли чередой. Вот и решил он органам «помочь». Через три дня «конкурент» исчез из класса навсегда, а вместе с ним и вся его семья. Правда в любви это не помогло – девочка стала от него еще дальше. Но он понял, что органы прислушиваются к его мнению, и взял это на заметку. Потом пошел по комсомольской линии, обличал и раскрывал сущность врагов на собраниях, выкорчевывал вредителей. Поступил в институт. Тут преградой его кипучей деятельности стал комсорг факультета – принципиальный парень, не терпевший лжи и бюрократии. Примерно через месяц он сам занял его место, звонким голосом клеймя «иностранных наймитов».
Карьера шла. Его слушали, выдвигали. Но! Тут грянула война. Очень хотелось отсидеться в тылу, где-нибудь в райкоме, но не срослось. И вот он назначен политработником в действующую часть. Политинформация! Будем бить врага на его территории! Первый же бой принес катастрофу. Его часть была практически разгромлена. Отступали быстро – можно сказать бежали. Небольшими группами пытались уйти, а потом выйти из окружения. Тут ему пришла мысль сдаться в плен: немцы – культурная нация, и главное – они сильнее! Если бы не эти два рядовых, которые прицепились к нему, он бы давно сдался. Так думал этот человек.
Наваждение спало. Сволочь! Это была единственная моя эмоция. Времени видимо прошло немного, красноармейцы даже не успели на шаг отойти. И тут меня понесло.
– Я майор Главного управления Государственной безопасности НКВД СССР, нахожусь здесь с группой ОСНАЗ НКВД. А ты – трус и предатель! Я лично видел, как ты сдавался в плен врагу! Документы, бывший младший политрук Рындин! – вылетело из меня.
Взгляд в его глаза. А там уже плещется жуткий страх. Документов у него не было. Сказал, что спрятал. Но я знал – он их сжег, и форму тоже хотел сменить. Просто случай не представился такой.
Шура быстро подошел к политруку и расстегнул кобуру на поясе. Там был наган. Выщелкнул барабан, все патроны оказались на месте.
– Вот гад, даже патрона не потратил, – бросил он зло. И добавил, подмигнув мне: – Какие будут распоряжения, товарищ майор государственной безопасности?
– Арестовать, – киваю я на сжавшегося политрука.
Друг быстро снимает с него ремни и вяжет ему руки, затем толчком отправляет его к стоящей машине. Подходит и укладывает политрука рядом с немцем. Туда уже подошла Варя, и они с Артемом с огромным интересом рассматривали боевые трофеи и пленных. Живой фашист, однако!
– Смотреть в оба за этими! – командует им Шура, и они с бойцами направляются к мотоциклу.
Начали сбор трофеев. Лично мне приглянулась офицерская форма: совсем новая, ромб на погонах – обер-лейтенант.
