чему были особые причины.
Во-первых, 7 ноября и 1 мая объявлялись нерабочими днями. Во-вторых, конечно, особенная, ничем неповторимая атмосфера праздника, с его массовыми и повсеместными демонстрации трудящихся, реющими над колоннами шествий знаменами и транспарантами, громом духовых оркестров. Митинги, концерты и торжественные собрания, приуроченные к праздничной дате. Иллюминация улиц. Большие домашние застолья, собиравшие родню и друзей. Поздравительные открытки. Подарки. Все эти события сильно выделяли Октябрьскую и Первомай из обыденной действительности.
В-третьих, и это было особенно важно для многих, обычно перед 7 ноября и 1 мая объявлялась амнистия. Тех, кого не считали «социально опасными», – осужденных по «бытовым и хозяйственным» статьям УК, а также уголовников, «твердо ставших на путь исправления», – отпускали на волю или сокращали им срок наказания. Так что и за решеткой, и на воле многие ждали очередную годовщину революции или день солидарности трудящихся с особой затаенной надеждой.
Новый год официально не праздновался. Но в начальный период советской власти частным образом, в кругу семьи, не возбранялось праздновать что угодно. Сам товарищ Ленин, живя в Горках, для детишек из окрестных деревень устроил новогодний праздник с нарядной елкой, гостинцами и всем чем положено, что запомнилось ему самому с детства. Но в конце 20-х годов начала набирать обороты политическая кампания, ставившая целью искоренить любые формы религии на территории СССР. Одной из жертв «Воинствующих безбожников» – организации, шедшей в авангарде «борьбы с религией», – стал Новый год и детский праздник вокруг нарядной елки. В новогодних вечеринках и украшенных елках партийные идеологи советской власти подозревали попытку скрытно праздновать Рождество, что рассматривалось в лучшем случае как «проявление мещанства», а в худшем – как противопоставление идеологии социалистического строительства. А это, знаете ли, была очень опасная формулировочка, применение которой могло увести туда, где елочек очень много, а всего остального совсем мало.
Спасти советских детишек от «религиозного дурмана» пытались, публикуя такие вот опусы: «Ребят обманывают, что подарки им принес Дед Мороз. Религиозность детей начинается именно с елки. Господствующие эксплуататорские классы пользуются “милой” елочкой и “добрым” Дедом Морозом для того, чтобы сделать из трудящихся послушных и терпеливых слуг капитала»[34].
В предпраздничные дни школьников выводили на демонстрации под лозунгами: «Родители! Не сбивайте нас с толку, не устраивайте поповскую елку!», «Мы с тобой враги попам, Рождества не надо нам!» и так далее и тому подобное. За празднование «поповской елки» школьников исключали из пионеров и комсомола. Уличенным в том же грехе взрослым грозило неприятнейшее объяснение в парткоме, а то и взыскание «по партийной линии». Времена
«Материалы к антирелигиозной пропаганде в рождественские дни», 1927 г.
