эта добротная квартира – не мой дом. Так еще и приобретена ценой моих свободы и гордости.
– Андрей много работает, пап. Не знаю, когда получится.
Отец, как обычно, сразу принимает на веру то, что ему говорят.
– Ну, главное, чтобы у вас ладилось. Давай чай пить.
– Как там? – шепчет тетя Люда, когда мы остаемся в кухне одни. – Рассказывай. Что-то купил тебе?
Ничего не меняется.
– Нормально. У меня все есть.
– Слушай, ну, думаю, он конкретно в тебя втюхался. Пользуйся, пока это не прошло. Выжми что-то ценное. Проси побрякушки какие-то, драгоценности… Да хоть денег, если не можешь ничего придумать. Рейнер явно готов с ними расстаться. Может себе позволить.
– Перестаньте, теть Люд. Мне ничего не нужно. Все есть, – повторяю с дрожью в голосе.
Сама изумляюсь, замечая, что не из-за обиды это. Злюсь на нее. Так бы… Так бы и вмазала.
Отворачиваясь, смотрю в окно. Пытаюсь затушить негодование.
– Что ж ты за дура такая? – мачеха всплескивает руками, повышает голос. Спохватившись, снова на полушепот переходит: – Как ты в жизни еще устроишься? Ты же, размазня, сдохнешь без нас. Имей в виду, с отцом что случится, я с тобой возиться не собираюсь. Не маленькая. Так что подумай о будущем, пока не поздно. Не будь такой дебилкой. Замуж он тебя, конечно, не возьмет. Такие вообще вряд ли когда-либо женятся… Но… Пока есть возможность, интерес его подогревай и проси. Проси! Слышишь, что говорю? – Не дожидаясь реакции, за локоть меня шарпает, чтобы повернуть к себе силой. – Когда ебут – города дают, а кончают – сел не обещают. Все монетизируй сразу!
Меня такой гнев переполняет… Видеть ее не могу. Кроме этих жестоких похабных советов, все время в голове сидит то, что она пыталась меня продать кому-либо. Лишь бы сумму побольше урвать.
– Пустите немедленно, – впервые голос на нее повышаю.
Яростно дергаю руку. Впрочем, тетя Люда – женщина сильная, выпускает, скорее, от неожиданности.
Слепо несусь к выходу. Едва деда с ног не сбиваю.
– Осторожно, малохольная. Куда прешь? Что случилось?
Пока обуваюсь, слышу, как мачеха смачно прицокивает и отвечает своему отцу:
– Да что? Из грязи в князи. Быстро зазвездилась наша королевишна. Под мужиком своим побывала, думает, что пиздюшкой ума набралась. Старших можно не слушать. Ну-ну…
Хватаюсь за ручку и оборачиваюсь, когда из комнаты папа выходит.
– Люд, ну что ты так… – все, что он бубнит мне в защиту.
– Ой, Степ… Я же не со зла. Только добра ей хочу…
Не дослушав, вырываюсь из этого котлована. Лифт ждать даже не пробую. Заливаясь слезами, сбегаю на первый этаж по лестнице. Торможу, не доходя до поста консьержа.
Все! Не буду больше терпеть такое отношение. Не буду!
Отныне лишь с собой считаться стану. Свои чувства беречь. Не других.
Ноги моей в этом доме не будет! Договор с Рейнером закончится, быстрее на улицу пойду,
